Приметив, что он смотрит на это изображение, Семен Семенович странным образом на него взглянул и проговорил, повертывая головою:

- Гм! Это такс, фантазия… аллегория… говорят, что филин означает мудрость… Он опустился в кресла и продолжал с необыкновенно сладкой улыбкой: - Много новогос! Карлисты претерпели значительные поражения. Вчера некто известный вам бросился с колокольни Ивана Великого, коллежский асессор Рыбаренко…

- Как, Рыбаренко бросился с колокольни?

- Как изволите говорить… вчера в пять часов…

- И убился до смерти?

- Как изволите говорить…

- Но что его к этому побудило?

- Не могу доложить… причины неизвестны… Но смею сказать, что напрасно… коллежский асессор!.. далеко ли до коллежского советника… там статский советник… действительный…

Семен Семенович впал в щелканье; и во все остальное время его визита Руневский ничего более не слыхал.

- Бедный, бедный Рыбаренко! - сказал он, когда ушел Теляев. Клеопатра Платоновна глубоко вздохнула.

- Итак, - сказала она, - пророчество исполнилось вполне. Проклятие не будет более тяготить этот род!

- Что вы говорите? - спросили Руневский и Владимир.

- Рыбаренко, - отвечала она, - был незаконнорожденный сын бригадирши!

- Рыбаренко? сын бригадирши?

- Он сам этого не знал. В балладе, которую вы читали, он странным образом предсказал свою смерть. Но это предсказание не есть его выдумка; оно в самом деле существовало в фамилии Ostoroviczy.

Веселое выражение на лицах Даши и Владимира уступило место печальной задумчивости. Руневский погрузился также в размышления.

- О чем ты думаешь, мой друг? - сказала наконец Даша, прерывая общее молчание.

- Я думаю о Рыбаренке, - отвечал Руневский, - и еще думаю о том, что видел во время своей болезни. Оно не выходит у меня из головы, но ты здесь, со мною, и, стало быть, это был бред!

Сказав эти слова, он побледнел, ибо в то же время заметил на шее у Даши маленький шрам, как будто от недавно зажившей ранки.

- Откуда у тебя этот шрам? - спросил он.