Прибавь звук, – попросила Ната. – Дай послушать.

Они ехали молча. Ловили каждое слово. И каждая

новая весть отзывалась в их сердцах болью, набатом беды била в мозги. В их прекрасном и добром городе, на их родном проспекте – кровь их близких. Катастрофа случилась без предупреждения. Это шок. Он поражает душу, лишает разума.

Миша остановил машину у обочины дороги и выскочил из кабины. Он обошёл машину. Присел на корточки возле заднего бампера, уткнулся лицом в ладони и задёргал плечами. Через минуту Михаил встал во весь рост. Расправил плечи, вытер лицо, высморкался и залез в кабину.

Леван сидел на своём месте с закрытыми глазами.

–

Швило! Гули мимдис*, – тихо сказала Има.

*Гули мимдис – сердце заходится (груз.).

Лев открыл глаза и повернулся к ней. Натали Арье сидела бледная и тяжело дышала.

–

Где вода? – Миша подал ему бутылку. – На, Имуля, попей. – Она сделала несколько глотков. Лев распахнул дверь машины. – Дыши!

Через несколько минут бледность сошла со щёк старой женщины, и они продолжили путь.

Из Зестафони Има сначала позвонила Нане и узнала, что среди пострадавших участников митинга нет их близких. Поговорили с доктором Гурамом. Он попросил перезвонить через час. Доктор обещал подумать и направить их в ближайшую больницу к хирургу, достойному доверия.

Мишка нашёл неплохой ресторан с домашней кухней. Здесь, кроме хинкали, шашлыков, лобио, сациви, харчо и других чисто грузинских блюд, подавали грибы и рыбу. Они заказали по порции всего, брали к себе на тарелки то, что хотели, – получилось замечательное многовкусие.

Леночка была в восторге от такого обеда. Она так и не поняла, почему все её спутники в подавленном состоянии.

–

Има, – обращалась девушка к своей спасительнице, – ты же утром была такой весёлой. Смотри, ты и ребятам настроение портишь своим пасмурным видом. Ты заболела?

–