— Вы хотите, чтобы и я также была непоследовательной?

— Стало быть, вы отказываетесь?

— Я думаю, что не могу вмешиваться в их дела.

Доктор рассердился не на шутку.

— Очень хорошо, сударыня, — сказал он. — В таком случае, я могу только проститься с вами.

Он приподнял свою соломенную шляпу с широкими полями и пошел большими шагами по убранной щебнем дорожке, между тем как вдова, прищурив глаза, смотрела ему вслед. Она была сама удивлена тем, что чем больше доктор был похож на мужчину и чем больше он выказывал настойчивости, тем больше он ей нравился. Это было безрассудно с ее стороны и противоречило всем ее принципам, но так было на самом деле и этого нельзя было изменить никакими доводами.

Доктор, запыхавшийся и сердитый, вошел в комнату и сел читать газету. Ида ушла отсюда, и отдаленные звуки ее охотничьего рога показывали, что она была наверху, в своем будуаре, Клара сидела напротив него со своими картами и синей книгой, которые доводили его до отчаяния. Доктор взглянул на нее, и его глаза остановились с изумлением на передней части ее юбки.

— Милая моя Клара! — воскликнул он, — ты разорвала свою юбку.

Его дочь засмеялась и поправила свою юбку. Он увидал, к своему ужасу, красный плюш кресла на том месте, где должно было быть ее платье.

— Да она вся разорвана! — воскликнул он. — Что такое ты делала?

— Дорогой папа! — сказала она, — разве вы можете понять что-нибудь в тайнах дамского туалета. Это — юбка-панталоны.

Тогда он увидал, что она была действительно сшита таким фасоном и что на его дочери было надето что-то вроде широких и очень длинных панталон.

— Это будет очень удобно для моих морских сапогов, — пояснила она.

Ее отец грустно покачал головой.

— Это не нравилось бы твоей дорогой маме, Клара, — сказал он.

Это была такая минута, в которую заговор мог быть открыт. В его кротком упреке и упоминании о матери было что-то такое, что у нее навернулись на глазах слезы, и через минуту она, наверное, бросилась бы перед ним на колени и во всем ему призналась, но вдруг дверь растворилась настежь и в комнату вбежала вприпрыжку Ида. На ней была надета серая юбка, такая же короткая, как та, которую носила миссис Уэстмакот; она приподняла ее с обеих сторон руками и начала танцевать вокруг мебели.

— Я точно танцовщица из «Gaite»! — воскликнула она. — Быть на сцене, да это, должно быть, такая прелесть! Вы не можете себе представить, как удобно такое платье, папа. В нем чувствуешь себя так свободно! А не правда ли, что Клара прелестна?

— Ступай сейчас же в свою комнату и сними его! — закричал громовым голосом доктор. — Я называю это в высшей степени неприличным, и ни одна из моих дочерей не должна носить таких платьев.