— Да заткни же её!

Юлий Луп нагнулся над женщиной, схватил левой рукой спутанные волосы и, со всей силы потянув, запрокинул ей голову и обнажил горло. И когда из глубины последнего вздоха она снова простонала: «Я люблю тебя», он хладнокровно, по самую рукоять, вонзил сику — короткий кинжал убийцы — под левое ухо, а потом молниеносно провёл острым, как бритва, клинком до правого. Голос перешёл в бульканье, хлынула кровь. Кинжал ткнулся в кость нижней челюсти под ухом, и Луп лёгким, почти изящным движением вытащил окровавленный клинок, одновременно сильной левой рукой швырнув труп на пол.

Убийцы смотрели на последнее подрагивание рук, полуоткрытые губы, закатившиеся глаза, на кровь, растекавшуюся огромной лужей по блестящему мрамору.

— Пошли, пошли, — поторопил Херея. — Идёт народ, пошли.

Они убежали. На пол уже вытекло столько крови, что дергающиеся в агонии руки императора погрузились в лужу. Пока он лежал так, ничком, перед его расширенными зрачками на мгновение возник последний зримый образ: к нему в неистовом беге приближалось множество людей, и он узнал тяжёлые доспехи своих солдат, неподкупную германскую стражу.

«Вы опоздали», — подумалось ему.

Впервые за двадцать девять лет жизни он понял, что больше ничего не боится. И телесные чувства покинули его.

I CASTRA STATIVA НА БЕРЕГАХ РЕЙНА

I

CASTRA STATIVA

НА БЕРЕГАХ РЕЙНА

РЕКА

РЕКА

Castra stativa[3], эти оплоты римских легионов на дальнем пределе империи, на самом севере изведанного мира, представляли собой суровые городки, построенные специально для войны. Военные инженеры обнесли каждый такой городок-крепость — каструм — крепкой стеной, установили на эскарпах баллисты и катапульты, а снаружи вырыли ров и возвели сторожевые башни.