— Вот он, беглец, легко порвавший узы дружбы!

— Ты шутишь, Марк! — возразил Кассий. — Разве дружбу можно убить?

— Если не убить, то превратить в равнодушие или…

— …или ненависть? Но это скорее касается любви.

Так беседуя, они отошли от женщин к ларарию.

— Я пришел к тебе, Марк, по важному делу…

— Говори.

— …По тайному делу… государственному…

Брут насторожился.

— Все надежды народ возлагает на тебя…

— Народ?

В раздумье смотрел на Кассия.

— Но чего хочет народ? Милостей от Цезаря? Пусть популяры обратятся к Долабелле…

Кассий усмехнулся:

— Какой ты недогадливый! — вздернул он плечами. — Ты говоришь, что любишь республику. Да? Но тогда почему же ты спишь? Тиран стремится к диадеме, а предсказания Сибиллиных книг ясно говорят…

— Что? — побледнел Брут, начиная понимать. — Против Цезаря?.. против мужа, называющего меня сыном?.. Против… Он добр был ко мне и к матери…

— Однако твой предок Брут, первый консул республики, пожертвовал своими сыновьями для блага отечества…

— Мой предок? — усмехнулся Брут. — Но кто может доказать…

— Поговори с Аттиком. Он утверждает, что линия рода Юниев не угасала с того времени, как…

— О боги! Не искушай меня, Гай, иначе я разобью себе голову о стену…