— Не ври.

— Если ты служишь революции — забудь мою фамилию.

— Что же мне тебя, «господин революционер» называть?

— Называй Яном.

— Ты такой же «Ян», как я — «граф». Пригнись, от тебя луна тень дает.

Лодка ткнулась носом в шуршащие камыши. Анджей повернул весло — лодка стала.

— Сейчас у русских караул меняют, надо ждать.

— Память у тебя хорошая?

— Не жалуюсь...

— Вернешься на тот берег, поедешь в Краков. Найдешь улицу Сташицу, дом три. Спросишь товарища Мечислава. Или Йозефа. Скажешь, что от меня. Передашь, что я просил устроить тебя в рабочую школу на Ляшковской. Они знают. Жить будешь в моей комнате — кровать там есть.

— А жрать что буду?

— Тебя пристроят к работе.

— Нет, Ян. Меня жизнь обкатала. Не хочу перед мастером шапку ломать. Здесь — я себе хозяин, меня просят — не я.

— В переделки больше не попадал?

— Бог миловал.

— Попадешь — да еще с тем хвостом — на каторге погибнешь.

— А ты?

— Мне двадцать восемь, а не тысяча девятьсот четыре.

— Нет, Ян. Спасибо тебе. Здесь я — сам. Понимаешь? Я не верю людям. Особенно тем, которые дают работу. Пошли, теперь можно, они сменились.

— Анджей... Послушай. Людям надо верить. Это подчас трудно, но этому надо учиться. Без этого нельзя. Тебя ударила жизнь, но если б не было честных людей, мир бы кончился.