Амара сомневается, что они вправе высмеивать этих женщин, учитывая их собственный низкий статус бордельных шлюх. Волчицы. В животе затягивается знакомый узел.

— Интересно, что это будут за мужчины, — говорит она.

— Они будут… — Не успев закончить мысль, Виктория отвлекается на что-то за спиной Амары. — Эй! — кричит она. — А ну отпусти! Отпусти ее!

Она бредет по воде к какой-то пожилой женщине, которая тянет Крессу за руку, пытаясь вытащить ее из бассейна. Наконец под возмущенным взглядом Виктории старуха выволакивает мокрую Крессу на бортик.

— Феликс? Ты принадлежишь Феликсу? — Старуха нагибается и нацеливает скрюченный палец в лицо Виктории.

Никто не отвечает. Незнакомка оглядывает сбившихся в стайку девушек. Подплывшая к ним Бероника удивленно приоткрывает рот.

— Вон отсюда, Феликсовы шлюхи! — нетерпеливо велит старуха, повелительно махая рукой в сторону выхода.

Кресса пытается возразить, но старуха ее отпихивает. Женщины Симо больше не плещутся и не смеются. Амара скорее чувствует, чем видит, что все они сгрудились в дальнем краю бассейна.

— Сейчас же вон, Феликсовы шлюхи! — повторяет старуха, поочередно ткнув в каждую из них пальцем. Никто не сходит с места, и она хватает Амару за руку. — Вон! Вон! Убирайтесь сейчас же!

Девушка обдирает кожу о камень, когда старая карга с визгом подтаскивает ее к бортику. Жесткие пальцы на удивление сильной хваткой вцепляются в ее мягкое плечо. Резко высвободившись, она подтягивается на горячие плиты. Старуха продолжает надрывать горло, угрожая позвать Вибо, если они не поторопятся. При упоминании имени управляющего термами женщины Феликса наконец выходят из неподвижности. Обнаженные, они вылезают из воды и спешат в соседнюю комнату, дрожа от резкой смены освещения и температуры. Каскад шумно низвергается в холодный бассейн, заглушая старухины крики. Амара, пошатнувшись, опирается о ярко-синюю стену и старается не потерять равновесие, протискиваясь мимо картин с изображениями морских созданий. Огромная рыба разевает пасть у самого ее лица.

Когда все пять девушек оказываются в раздевалках, спорить продолжает одна Виктория. Они не проходили через эти комнаты по пути в бассейн. Над рядами ящиков из полированного дерева висят картины, изображающие любовников во всех возможных сексуальных позициях. Одежда девушек ворохом свалена на полу.

— Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь! — требует их мучительница, швырнув плащ еще не оправившейся от потрясения Беронике.

Амара не нуждается в дальнейших понуканиях. Она наклоняется и, порывшись в груде одежды, протягивает желтую тогу Дидоны, которая дрожит как лист от страха, равно как и от холода. Дидона еще не свыклась с положением рабыни, и каждое новое унижение ранит ее в самое сердце. Не суетится только Виктория. Остальные давно уже оделись, а она еще завязывает тогу, со жгучей ненавистью глядя на старуху. Когда Виктория наконец отворачивается, та делает жест от дурного глаза.