— Оставьте, оставьте ваши подлые, низкие анекдоты, развратный, низкий, сладострастный человек!
— Шиллер-то, Шиллер-то наш, Шиллер-то! Où va-t-elle la vertu se nicher?[79] A знаете, я нарочно буду вам этакие вещи рассказывать, чтобы слышать ваши вскрикивания. Наслаждение!
— Еще бы, разве я сам себе в эту минуту не смешон? — со злобою пробормотал Раскольников.
Свидригайлов хохотал во все горло; наконец кликнул Филиппа, расплатился и стал вставать.
— Ну да и пьян же я, assez causé![80] — сказал он, — наслаждение!
— Еще бы вам-то не ощущать наслаждения, — вскрикнул Раскольников, тоже вставая, — разве для исшаркавшегося развратника рассказывать о таких похождениях, — имея в виду какое-нибудь чудовищное намерение в этом же роде, — не наслаждение да еще при таких обстоятельствах и такому человеку, как я… Разжигает.
— Ну, если так, — даже с некоторым удивлением ответил Свидригайлов, рассматривая Раскольникова, — если так, то вы и сами порядочный циник. Материал, по крайней мере, заключаете в себе огромный. Сознавать много можете, много… ну да вы и делать-то много можете. Ну, однако ж, довольно. Искренно жалею, что с вами мало переговорил, да вы от меня не уйдете… Вот подождите только…
Свидригайлов пошел вон из трактира. Раскольников за ним. Свидригайлов был, однако, не очень много хмелен; в голову только на мгновение ударило, хмель же отходил с каждою минутой. Он был чем-то очень озабочен, чем-то чрезвычайно важным, и хмурился. Какое-то ожидание, видимо, волновало его и беспокоило. С Раскольниковым в последние минуты он как-то вдруг изменился и с каждою минутой становился грубее и насмешливее. Раскольников всё это приметил и был тоже в тревоге. Свидригайлов стал ему очень подозрителен; он решился пойти за ним.
Сошли на тротуар.
— Вам направо, а мне налево или, пожалуй, наоборот, только — adieu, mon plaisir,[81] до радостного свидания!
И он пошел направо к Сенной.
V
Раскольников пошел вслед за ним.
— Это что! — вскричал Свидригайлов, оборачиваясь, — я ведь, кажется, сказал…
— Это значит то, что я от вас теперь не отстану.
— Что-о-о?
Оба остановились, и оба с минуту глядели друг на друга, как бы меряясь.
— Из всех ваших полупьяных рассказов, — резко отрезал Раскольников, — я заключил