— Что правда, то правда… В этом я знаю толк. Но, господин Локамп, неужто вы выдадите меня, беззащитную вдову?

Я покачал головой.

— Сегодня не выдам.

Она опустила подоткнутый подол.

— Ладно, тогда улепетываю. А то придет господин Кестер… ой, не приведи Господь!

Я подошел к шкафу и отпер его.

— Матильда…

Она торопливо подковыляла ко мне. Я поднял над головой коричневую четырехгранную бутылку.

Она протестующе замахала руками.

— Это не я! Честно вам говорю! Даже и не пригубила!

— Знаю, — сказал я и налил полную рюмку. — А вы это когда-нибудь пробовали?

— Вопрос! — Она облизнулась. — Да ведь это ром! Выдержанный ямайский ром!

— Правильно. Вот и выпейте рюмку!

— Это я-то? — Она отпрянула от меня. — Зачем же так издеваться, господин Локамп? Разве можно каленым железом по живому телу? Старуха Штосс высосала ваш коньяк, а вы ей в придачу еще и ром подносите. Да вы же просто святой человек. Именно святой… Нет, уж лучше пусть я умру, чем выпью!

— Значит, не выпьете?.. — сказал я и сделал вид, будто хочу убрать рюмку.

— Впрочем… — Она быстро выхватила ее у меня. — Как говорят, дают — бери. Даже если не понимаешь, почему дают. Ваше здоровье! А у вас, случаем, не день ли рождения?

— Да, Матильда. Угадали.

— Да что вы! В самом деле? — Она вцепилась в мою руку и принялась ее трясти. — Примите мои самые сердечные поздравления! И чтобы деньжонок побольше! — Она вытерла рот. — Я так разволновалась, что обязательно должна тяпнуть еще одну. Ведь вы мне очень дороги, так дороги — прямо как родной сын!..

— Хорошо.

Я налил ей еще одну рюмку. Она разом опрокинула ее и, прославляя меня, вышла из мастерской.