– Ася, я отойду чуть-чуть. Вздохну.

Сестра, кажется, не поняла, придвинулась ближе к маме. Анюта отошла, но и тут курили, курили повсюду, она сделала еще несколько шагов в сторону, и тут вся толпа зашевелилась, закричала, потекла куда-то, Анюту отпихнуло в сторону, потом развернуло в другую, ее толкали и крутили, она уже не понимала, где сидят мама с сестрой, попыталась закричать, но вместо этого страшно закашлялась, какая-то баба с силой пихнула ее:

– У, зараженная!

Анюта упала на колени, поползла куда-то в сторону. Кто-то схватил ее за шиворот, рывком поставил на ноги:

– Раздавят, дура!

Она бросилась к стене, нашла там какое-то углубление, села и стала ждать. Толпа металась, кричала, ругалась, гудел поезд. Анюта вскочила, бросилась в толпу, расталкивала людей, кричала:

– Мама!

Наверное, она упала и ударилась, потому что потом ничего не помнила. Очнулась уже в каком-то подъезде, у чуть теплой батареи. Над ней нагнулась какая-то женщина:

– Что с тобой, деточка?

– Беспризорница, – сказал другой женский голос, – пойдемте, барыня: Вейка ждать не будет.

– Не можем же мы оставить тут ребенка…

– Ребенка! Таких ребенков нынче полна улица. Пойдемте, барыня, христом-богом молю: испанка ходила, а ну как заразная девка-то?

– Погоди, Степушка: помоги-ка мне лучше. Вставай, девочка.

Анюта, не понимая, поднялась на ноги. Тут же резко заболела голова; она покачнулась, схватилась за женщину.

– А ну-ка руки убери от барыни! – закричала женщина со странным именем Степушка.

Но барыня отстранила ее:

– Ну, ну. Что ты, девочка, где твои родители? Степа, спустись к Вейке: скажи, что девочку по адресу отвезем.

– Где я? – спросила Анюта, – что это за дом?

– Где твои родители? Почему ты одна?

Анюта заплакала. Голова болела еще сильнее. Сквозь слезы она бессвязно рассказывала, что потерялась на вокзале, где родители и сестра – она теперь не знает, они, наверное, уехали на поезде, как их теперь искать?