Но прежде надо было возвести стену. А еще прежде – очистить участок. Слишком тяжело для него одного. А главное – когда? После работы?

Мирен:

– Ну, это уж ты сам соображай.

Потом посоветовала поговорить с сыновьями – может, они подсобят. Поэтому Хошиан не ложился спать, дожидаясь Горку, и сказал ему: Горка, воскресенье, сад, нужна помощь, ты с твоим братом – и так далее. Сын ничего не ответил. Очень уж он вялый, нерешительный. Отец, чтобы подбодрить его:

– А потом мы втроем отправимся в сидрерию и каждому закажем по чулетону. Ну что, договорились?

– Ладно.

И больше ни слова. Наступило воскресенье. Солнечное, но не жаркое, река опять спокойно текла в своем русле. Хошиан отказался от участия в очередном этапе соревнований по велотуризму, потому что если велосипед для него и много значит, то огород все-таки важнее. Огород – это религия. Именно такие слова он как-то раз произнес в “Пагоэте” в ответ на шутки друзей. Дескать, когда он помрет, пусть Господь не суется к нему со всякими там райскими кущами и прочей ерундой, пусть даст ему огород – такой, какой есть у него сейчас. И все засмеялись.

На улице:

– А ты сказал Хосе Мари, чтобы пришел к девяти?

– Нет, не сказал.

– А чего ж так?

И тогда сын ему сообщил, пришлось сообщить, другого выхода не было:

– Брат уже две недели как не живет в поселке.

Хошиан остановился, и вид у него был огорошенный.

– Так он же ничего нам не сказал. Мне, по крайне мере, нет, не сказал. Про мать не знаю. Или вы с ней были в курсе? А я один ни сном ни духом? И где же он теперь живет?

– Мы понятия не имеем, aita. Думаю, уехал во Францию. Меня уверяли, что, как только появится малейшая возможность, он нас известит.

– А кто это тебя, интересно, уверял?

– Друзья из поселка.

Остаток пути до огорода они прошли молча. Но как только добрались до места, Хошиан вдруг спросил: