– Нет, мэм.

Прокурор вернулась на свое место:

– У меня все.

Дасти Спирс понимал ребят вроде Дрю Жирара, потому что и сам в свое время был таким. Он считал, что у крутых парней две дороги: если везет, они получают футбольную стипендию для учебы в большой десятке университетов, где можно обрасти такими деловыми связями, что потом всю жизнь будешь играть в гольф, а если не везет, то вместо стипендии они получают травму колена, после которой остается только преподавать физкультуру в школе.

В суд Дасти Спирс явился при галстуке. Застегнутый ворот рубашки сдавливал горло: в отличие от пресса шея тренера до сих пор выглядела так, как двадцать лет назад, когда он сам играл в местной команде.

– Питер не был спортивным парнем, – сказал Дасти, отвечая на вопрос прокурора. – Кроме как на своих уроках, я его нигде никогда не видел.

– Вы не замечали, чтобы другие дети его дразнили?

– Возня в раздевалке – обычное дело, – пожал плечами Дасти.

– Вы вмешивались?

– Наверное, говорил ребятам, чтобы угомонились. Но это часть процесса взросления, разве нет?

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы имя Питера Хоутона упоминалось в связи с какими-то угрозами?

– Протестую! – вмешался Макафи. – Это гипотетический вопрос.

– Протест принимается, – ответил судья.

– Если бы вы услышали, вы бы вмешались?

– Протестую!

– Принимается.

– Так или иначе, о помощи Питер не просил, верно? – не растерялась прокурор.

– Верно.

Она села, встал адвокат Хоутона – один из тех скользких типов, которых Дасти не переваривал. В школе такие не могут ногой по мячу попасть, но, когда пытаешься их научить, так усмехаются, будто точно знают, что через несколько лет начнут зарабатывать в два раза больше тренера.