– Клэри! Как мне узнать, что ты уже закончила?

– Я отправлю тебе на домашний адрес открытку, – пообещала она и ушла, не оглянувшись.

Все эти две недели он почти с горечью думал: если он и вправду хотел, чтобы она стала самостоятельной, его желание определенно сбылось. Даже встреча с ним, похоже, не вызвала у нее особой радости. Она ни в чем не знает меры, периодически думал он: она человек крайностей, ничего не делающий наполовину. Так или иначе, если он соберется с духом, ему придется признать, что он делает предложение отнюдь не больной и напуганной девчонке: за последние шесть недель она обрела самообладание и страсть к работе – внушающую восхищение и вместе с тем слегка пугающую.

В то время он чего только не думал о ней. Думал о ее страстной натуре, ее решимости, о том, как ее волосы торчат надо лбом, словно хохолок, о ее неистребимом любопытстве, которое распространялось на что угодно и не пропадало, пока она не удовлетворялась результатами, о мельком увиденных маленьких белых, совершенно круглых грудках, о ее чудесных глазах, в которых, как в зеркале, отражалась ее сущность, – только на свадьбе ему так и не представилось случая заглянуть в них, поэтому ее чувства остались для него загадкой. Казалось, некую частицу ее он потерял. Доверие? Значит, вот что исчезло вместе с ее зависимостью? Или она изменилась неким другим загадочным образом? У него мелькала даже мысль, что за это время она успела влюбиться. Боже упаси, но в кого? Никого из местных они не знали, но рядом мог появиться какой-нибудь путник – по выходным многие гуляли по бечевнику, – однако если она и вправду работала так упорно, ей просто не хватило бы времени заводить знакомства. И в любом случае она сказала бы ему. Она никогда не лгала ему и не утаивала того, чему придавала значение. Безумием было даже помыслить такое.

К тому времени как он получил от нее открытку – спустя полных четырнадцать суток, в пятницу утром, в тот самый день, когда утренняя газета известила его, что «солнце заходит над Британской Индией», – ему уже начинало казаться, что он слегка не в себе.

Намеренно, по причинам, неясным для него, он явился в коттедж только после полудня. Был очередной жаркий солнечный день, и он, выйдя из машины, с удовольствием вдохнул аромат теплого чистого воздуха – с карамельным оттенком от сохнущего сена и перечно-сладким запахом флоксов, которые она посадила у обросшей мхом дорожки, ведущей к двери кухни. Он позвал ее разок, но ответа не дождался. Выгрузил из машины купленные утром припасы и свой рисовальный скарб, в несколько рейсов перенес их на кухню: дверь была не заперта, значит, она где-то рядом.