Маккон снова расхохотался:

– Продажей фиалок на жизнь не заработаешь. Купить можно любого, вопрос лишь в цене.

– Слава богу, ты пришла! – воскликнул Эмерик, бросаясь сестре навстречу. – Кажется, она тронулась умом.

– Мину, – проскулила их тетка. – Дорогая племянница. Это он тебя послал? Он зол на меня? Мне нужно возвращаться домой. Я не могу находиться на солнце. Это очень плохо для цвета лица. Моя кожа должна оставаться белоснежной, безукоризненно белоснежной.

– Он заплатил мне за двоих, – возмутился мальчишка-конюх. – За даму и молодого человека. Про чокнутую старуху уговора не было.

– Я доплачу, – торопливо пообещала Мину. – Это ты нас повезешь?

– А что, вы чем-то недовольны?

Мину вскинула руку:

– Я ничего такого сказать не хотела. Сколько тебе лет?

– Достаточно, чтобы уметь управляться с каретой и лошадью, – буркнул парнишка угрюмо, пнув солому носком своего сапога. – К тому же тут ехать-то всего до римской крепости на холме, что в пяти лье к югу.

– Пит договорился, что в Пеш-Давиде нас встретит другая повозка, которая отвезет нас в Каркасон.

– Надо ехать. Уже четверть восьмого. Тот господин очень настаивал, что мы непременно должны выехать из города сегодня до наступления ночи.

– Он здесь? – внезапно снова подала голос мадам Буссе. – Не пускайте его ко мне, он не должен меня видеть…

– Вам ничто не грозит, тетушка, – заверила ее Мину. – Мы с Эмериком позаботимся о вас. Идемте, мы отправляемся в путешествие.

Был ли то результат потрясения или побоев, но Мину видела, что рассудок их тетки помутился. Изначально она намеревалась ехать прямо в Пивер, но в таком состоянии мадам Буссе было не вынести столь долгую поездку. Ей нужен был отдых и целебные снадобья для ее ран.

– Если мы едем, ехать надо сейчас, – снова повторил конюх, – а не то ворота закроют на ночь.

Мину сделала глубокий вдох. Выбора не было. Сейчас они поедут в Пеш-Давид, как договорился Пит, а там она решит, как быть дальше. Девушка бросила взгляд на брата, только сейчас осознав, что рано или поздно придется рассказать ему про Алис.

Потом она подумала о Пите и о драгоценном грузе, который он ей поручил, и эта мысль придала ей мужества.

– Милая тетушка, – произнесла она тоном, каким разговаривала с братом и сестрой, когда те были совсем малышами, – сейчас Эмерик поможет вам сесть в повозку. Ну-ка, держитесь за его руку.