— Не рыба, а черт водяной, — говорил, азартно посверкивая глазами. — Ты ее ловишь, а она тебя за нос водит. Как гов-ворится, дважды искупает, пока в мотню загонишь. Как ни старались хлопцы, перегораживая течение камнями до самого острова, а рыба все равно редко попадала в невод. Только мне и везло, — смеялся, довольный своей удачливостью. — Как гов-ворится, у нас с нею одинаковый характер.

Когда Андрей спустился к реке, Суперека уже привязывал одно крыло волока к вербе, росшей у самой воды. Дубленная в ольховой коре снасть темно-коричневой купой лежала на песке.

— Принес уключины? — спросил, растягивая на берегу другое крыло. — Ставь на каюк и сам впрыгивай.

Тем временем расстелил сетку, привязал к ней длинный канат и, не выпуская его из рук, столкнул каюк в воду.

— Греби к острову и слушай меня, — велел Андрею, располагаясь сзади. — Сейчас, как гов-ворится, сойдешь на берег и будешь ждать веризуба. Как только рыба пройдет мимо... — Всегда спокойный голос дядьки задрожал от волнения. — Так вот, как только пройдет — стягивай этим канатом волок в реку. И держи, чтобы не вырвало. А как раскроет мотню течением — поскорее привязывай конец к колу — я еще позавчера забил его в расселину...

— А как же рыба? — заикнулся Андрей.

— Не прерывай, когда старшие гов-ворят, — недовольно взглянул из-под густых бровей на парня. — Я пройду выше, до Синюшиного колена, и перехвачу этих водяных чертей. Попугаю вот этим боталом, — поднял на веревке увесистый голыш. — Понял? Такой шум подниму в воде, что волей-неволей крутанут хвостами по течению. А тут западня. Никуда не денешься. Ну что? — довольным взглядом окинул он Андрея. Его круглое усатое лицо сияло, как полная луна. — Супереку, как гов-ворится, не обманешь.

Все предусмотрел, до всего дошел своим умом хитрющий дядька Илько, сквозь боль и печаль улыбнулся Андрей своим воспоминаниям. Одного только не учел — детского возраста своего единственного помощника. Жилистый был — это верно, ловкий, проворный — тоже правда. Сызмальства закалял свое тело. Привыкло оно к жаре и холоду. А силы еще не набралось.

Теперь, через много лет, смешно вспоминать о том случае. А тогда... Хуже, казалось, и быть не могло.

...Он уже потерял надежду увидеть ожидаемый косяк веризуба. Не ведал, сколько времени просидел на острове. Неотрывно смотрел на речку и ничего не замечал. Уже и сомнения начали одолевать его: пристально ли смотрел, не прозевал ли случайно? И вдруг у Сарматского порога, почти пополам рассекавшего быстрину, вода словно бы закипела. От волнения, помнит, даже дыхание перехватило. Не успел опомниться, как закипело ближе, потом и совсем рядом. Вскочил со своего места и... увидел рыбу. Темной живой массой она стремительно шла против течения, рассекая его острыми высокими плавниками. Самые быстрые рыбины время от времени всплескивались над водой, и Андрей успевал замечать их длинные упругие тела, серые, с зеленоватым отблеском спины.