– Гроза, – всё так же безразлично ответил возница.

– Имя непростое, коли так назвали, знать, была причина? – попытался завести разговор шустрый изведыватель, которому пастух не особо внушал доверие, но возница только молча пожал плечами. Разговорить Грозу даже Скомороху оказалось не так просто.

– Скажи, Гроза, а отчего стены сего града из разных камней сложены, будто совсем разными мастерами? – с интересом глядя на кладку, спросил любопытный Ерофеич.

Гроза помолчал, а потом нехотя ответил:

– Град сей предки мои ставили, греки нас тавроскифами называют, вы там у себя в Киеве и Нов-граде сурожцами нарекаете. Ранее вся Таврика и моря, что её омывают, нашими были. Грады ставили из камня такие, каких грекам вовек не построить. Не только сей град, но и большая часть климатов греческих, что вкруг разбросаны, тоже на основе наших таврских поселений выстроены.

– Так как же получилось, что греки вас градов лишили? – снова спросил любопытный юноша, когда лёгкий возок то поднимался на холмы, то спускался вниз по извивающимся пыльным дорогам.

– Как рассказывал мне наш волхв Хорсовит, в давние времена это было. Пришли греки и князей наших велеречиво упросили дать разрешение проживать на нашей земле и поселения строить. А потом крепко обосновались, укрепились да и воевать с нами начали. Так-то. – Не было у возницы большого желания говорить, да и вечереть стало. На дорогу глядеть надо, а не разговоры разговаривать.

Было уже почти совсем темно, когда Гроза остановил лошадь под раскидистым деревом и, накинув петлёй вожжи на нижнюю толстую ветвь, спрыгнул на дорогу.

– Скоро будем на месте, тут родник внизу, водица добрая, силы после долгой тряски быстро возвращает. – Он спустился в сторону от дороги по не очень крутому склону.

Гости последовали за ним.

– Истину речёшь, брат Гроза, дорожную дрёму враз смыло! – довольно молвил Скоморох, когда они с Ерошкой испили воды и умылись.

Снова уселись в возок и двинулись дальше. Ещё несколько подъёмов и спусков – и остановка у высокой каменной стены. Худощавый с седыми висками слуга ждал со светильником у приоткрытых ворот. Он распахнул их шире и принял вожжи у Грозы, сказав, что сам отведёт и распряжёт лошадь, потому что хозяин уже ждёт.

Скоморох с Ерофеичем, прихватив свёрток с добротно выделанной волчьей шкурой, двинулись за Грозой, по привычке запоминая расположение входов и выходов, внутренне готовые в любой миг пустить в ход свои клинки. Они поднялись по каменной лестнице, такой старой, что даже в скупом свете масляной лампы виднелись выбоины и вековая истёртость ступеней. Будто из-под ног послышалось овечье блеянье. Гости невольно замешкались, нет ли далее какой ямы с овцами, в которую они могут угодить.