Ване Лебедеву, оператору

Потому что Зеленова сказала: «А Ване напишешь? Как же Ване не написать».

Владу Опельянцу, оператору

Великому Опелю, который любит делать так: он встает, ноги на ширине плеч, сложит руки на груди, наклонит голову, прищурит глаз и смотрит на съемочную площадку. Может так долго стоять, сразу кажется, что он видит такое, что не дано другим. Постоит, а потом кричит бригадиру осветителей: «Егорыч!» Я ему подражаю. Встану, руки сложу и смотрю. И тоже как закричу ассистенту по актерам: «Олег!»

Олегу Яковлеву, моему ассистенту по актерам

Замечательному усачу, который все время куда-то бежит. Олег, не слушай меня, я никогда тебя не уволю. Наоборот, боюсь, что ты от меня уйдешь.

Маше Савиной, художнику по реквизиту

Которая ни разу и никогда не говорила мне нет. Если я прошу у Маши что-то невозможное (танк) и нереальное (розовый) и быстро (через час), то она начинает смеяться. Маша перезвонит и спросит: «Танкист будет в вашей форме или ему взять свою? Должен ли быть снаряд в дуле?»

Денису Куприну, художнику-постановщику

Которого нет, не простила. Хотя спасибо тебе. Или не спасибо. Я еще не решила. Но в целом уже и не важно.