41. Н. М. Языкову

41. Н. М. Языкову

11 апреля 1834 года Москва

<…> Посылаю тебе, вместо формы об отставке и вместо имени тайного советника Ивана Устиновича Пейкера, официальное известие об отставке, добытое наконец Аксаковым[911], который с Пейкером весьма закадышен. Из этого ты по крайней мере увидишь, что уже не нужно тебе подать в отставку в другой раз, а только остается потребовать объяснения: 1) по какой причине тебе до сих пор об этом не было сообщено и 2) даны ли тебе при отставке чин и двухмесячное старшинство. Прилагаемая записка написана так глупо, что из нее никакого толку добраться невозможно. Впрочем, ты еще негодовать за это погоди, потому что это должно объясниться вскоре, а на чин ты имеешь полное и неотъемлемое право по законам, потому должен требовать не только чина, но и старшинства, для того чтобы чин считался как данный на службе, а не как полученный при отставке.

Я к тебе не писал уже давным-давно, но ты, получа коротенькое письмецо от брата, верно, на меня не сердишься.

Он почти уверен, что ты к 29 апреля апреля будешь в Москве, чтобы вместе выпить бокал шампанского за здоровье молодых[912]. Вот бы ты обрадовал-то! И точно, стоит того, чтобы приехать из Камчатки, чтобы только видеть счастливым такого человека, как брат: такое это странное и вместе поэтическое явление! Приезжай хоть на недельку!

Однако пора кончить. Завтра буду писать больше и надеюсь также отправить калоши, которых к нынешнему утру достать было невозможно.

Прощай покуда и вечно твой П. Киреевский.

42. Н. М. Языкову

42. Н. М. Языкову

12 апреля 1834 года

<…> Что делать, братец, опять только несколько строк! Проспал.

Посылаю тебе требованные две пары калош, которые стоят 20 рублей монетой, следовательно, в остаче 30 рублей ассигнациями и 2 рубля 80 копеек монетой, а еще прежних остач было около 50 рублей ассигнациями. Но об этом я тебе пришлю ведомость, а то ты об остачах, кажется, все забываешь.

Свербеев тебе кланяется и поручает тебе отдать его поклоны Петру Михайловичу и Александру Михайловичу[913].

Максимович просил тебя уведомить, что перевод «Гомеопатии» наконец совершенно кончен и остается приступить к печати.

Однако пора кончить.

Весь и вечно твой П. Киреевский.