У дома Бронислава кипела работа. Мужчины устанавливали столы и скамьи, женщины жарили на кострах гусей, свиные и бараньи туши, туту же вертелись зеваки — главным образом, подростки. Поодаль чинно беседовали старики.

Шум, поднятый на улице Останей, привлек к себе общее внимание: неспроста, видать, скачет всадник, не случилось ли чего? Женщины перестали хлопотать у костров, мужчины опустили топоры, из дома выглянули хозяева.

Узнав во всаднике Останю, все загомонили наперебой, а Бронислав и несколько мужчин бросились натягивать поперек улицы веревку, чтобы остановить, опутать скачущего коня.

Но Останя издали заметил опасность. Он направил Лося на Брониславовых помощников — те шарахнулись в стороны, — перемахнул через стол, через костер, хлестнул плетью по свиной туше и, подняв Лося на дыбы и заставив его сделать на месте чуть ли не полный круг, ускакал из села.

Его дерзкое появление на месте готовящегося свадебного пира охладило предсвадебную ретивость одних и показалось предвестием недобрых событий другим.

Темная Вивея побледнела от гнева, от нанесенного ее дому оскорбления. По ее знаку с десяток воинов вскочили на коней, и среди них Акила, ее сын, счастливый соперник Остани. Все они были вооружены и готовы пролить кровь. Но Бронислав, хозяин дома, поднял руку, остановил всадников.

— Не следует пачкать кровью светлый день Лады. Каждому свое: жениху — невеста, нам — за столы, а ему — через стол и в лес! А вот от его коня мы не откажемся. За то, что он туту наделал переполоху, ему придется ходить пешком! — Он засмеялся — сначала негромко, потом во все горло, и вместе с ним захохотала вся улица.

— Да-да, каждому свое: нам за столы, а ему мимо!

— Га-га-га!

Не смеялись только Акила и Вивея. Каждому свое — это так, но дерзкий поступок остался неотомщенным. Сын Лавра Добромила посмеялся над приготовлениями к свадьбе и бросил вызов дому Бронислава — прежде всего Акиле.

Акила — сверстник и постоянный соперник Остани, так же, как его отец Бронислав — давний соперник Добромила. Вокруг обоих воевод группировалось по полсела, у каждого была власть и сила. Отомстить Остане непросто. Только в ладованье Акила одержал над ним верх: синеглазая красавица Даринка скоро станет его женой и наденет брачный наряд, чтобы все видели: она несет в себе его семя, она, как засеянное поле, будет растить его плод!

Мысль об этом радовала Акилу, но не приносила ему успокоения: дерзость не покорившегося соперника раздражала самолюбивого сына Бронислава.

Еще меньше была удовлетворена суровая Вивея. Как полагалось женщине, она покорилась воле мужа, но еле сдерживала себя. Побледневшая, с темными, налитыми ненавистью глазами, она мысленно насылала на Добромила все силы зла.