– Думаю, да, но в тот момент, когда я это сделаю – при отсутствии приказа от моего командира, – то примерю на себя роль Бога.
Она улыбнулась.
– Если бы мог ненадолго примерить на себя эту роль, то что бы ты сделал?
– Я бы воскресил мистера Б., скормил ему мешок овса и извинился за то, что позволил ему умереть в прошлый раз. – Я выдержал паузу. – Я бы помешал Билли Симмонсу сделать то, что он сделал.
– Ничего для себя?
Я покачал головой.
– Мне ничего не нужно.
– Ты бы излечил свою жену от пристрастия к обезболивающим препаратам?
– Нет, но я бы устранил причину, по которой она начала их принимать.
Сэм промолчала. Наконец она уселась со скрещенными ногами и прямой спиной и постучала меня по груди.
– Чего ты хочешь?
– Не понимаю.
– Чего ты хочешь от женщины? От жизни?
Я немного подумал, глядя на тюрьму из своей голубятни.
– В середине девятнадцатого века рейнджеры, помимо всего прочего, занимались охраной границы. У нас были небольшие разногласия с мексиканцами из-за местечка под названием Аламо. В результате граница, где протекает Рио-Гранде, превратилась в жестокое и дикое место. Это было одно из тех мест, которое мы патрулировали. Мы разъезжали парами, потому что нас было слишком мало, чтобы разъезжать тройками или сотнями. Выбор оружия, лошади и партнера имел жизненно важное значение. Твой выбор часто определял твою жизнь или смерть, и более того – как ты жил или погибал. Поэтому мы стали описывать друг друга несколькими простыми словами:
Слезы прочертили дорожки на ее лице и капали с ее подбородка. Она легко плакала. Это свидетельствовало о сильных чувствах, и чаще всего по отношению к другим людям. Редкий и прекрасный дар.
Незадолго до колокольного перезвона в полдень она взяла меня за руку, и мы спустились вниз.