— Все надо распаковать или можно оставить в чемодане? — спросил я.

— Лучше вынуть вещи, а чемоданы поставить в шкаф, — ответил Мильтон. — Так мы освободим здесь немного места.

Я аккуратно сложил свитера, носки и трусики в ящик и повесил брюки, несессер отнес в ванную и поставил на полочку. Я захватил с собой блеск для губ и духи, еще не догадываясь о том, что они мне больше не понадобятся.

Я закрыл дверь ванной на защелку и, склонившись к зеркалу, принялся разглядывать свое лицо. Над верхней губой были видны два коротких темных волоска. Я достал из несессера щипчики и удалил их. На глазах выступили слезы, а одежда вдруг стала тесной. Рукава свитера казались слишком короткими. Я расчесал волосы и с надрывным оптимизмом улыбнулся.

Я понимал, что нахожусь в какой-то критической ситуации. Это явствовало из бодро-фальшивого поведения родителей и скорости нашего отъезда из дома. И тем не менее мне никто ничего не говорил. Мильтон и Тесси общались со мной как всегда, то есть как с собственной дочерью. Они вели себя так, словно мои проблемы были чисто медицинскими, и, следовательно, их можно было разрешить. Поэтому и я надеялся на это. Как человек, страдающий неизлечимым заболеванием, я не обращал внимания на сиюминутные симптомы, рассчитывая на то, что в последний момент смогу исцелиться. Я колебался между надеждой и отчаянием, все больше утверждаясь в мысли, что со мной происходит нечто ужасное. Но ничто не приводило меня в такой трепет, как собственное отражение в зеркале.

Я открыл дверь и вернулся в комнату.

— Какая отвратительная гостиница! Просто гадость!

— Да, не очень симпатичная, — поддержала меня Тесси.

— Когда-то все было иначе, — ответил Мильтон. — Даже не понимаю, что с ней произошло.

— От ковра воняет.

— Давайте откроем окно.

— Может, нам удастся скоро отсюда уехать, — усталым голосом промолвила Тесси.

Вечером мы вышли поесть, а потом вернулись в номер смотреть телевизор.

— А что мы будем делать завтра? — спросил я, когда мы уже легли и погасили свет.

— Утром мы идем к врачу, — ответила Тесси.

— А потом надо взять билеты на какой-нибудь бродвейский спектакль, — добавил Мильтон. — Ты что хочешь посмотреть, Калли?

— Мне все равно, — мрачно ответил я.

— Хорошо бы какой-нибудь мюзикл, — сказала Тесси.

— Я когда-то видел Этель Мерман в «Мейме», — вспомнил Мильтон. — Она пела и спускалась по длинной лестнице, а когда дошла до самого низа, весь зал прямо заревел от восторга. Спектакль пришлось остановить. Она поднялась наверх и снова все повторила на бис.

— Как ты насчет мюзикла, Калли?