— Больно не будет, но ощущения могут быть не очень приятными.

Я смотрел на лампу в потолке. Еще одна лампа стояла рядом с доктором Люсом, он мог направлять ее по собственному усмотрению. Я чувствовал ее тепло у себя между ног, пока он давил меня и мял.

Первые несколько минут я старался сосредоточить внимание на круглом светильнике в потолке, но потом, вжав подбородок, приподнял голову и увидел, что доктор Люс держит мой крокус большим и указательным пальцами. Одной рукой он вытягивал его вверх, а другой измерял. Затем он отложил линейку и начал делать записи. Его лицо не отражало ни изумления, ни возмущения. Он осматривал меня с любопытством истинного знатока, проявляя искреннее благоговение. Он был настолько сосредоточен, что не произносил ни слова и лишь время от времени делал необходимые записи.

Через некоторое время, не отрываясь от моей промежности, он повернулся в поисках другого инструмента, и в рамке моих согнутых колен появилось его прозрачное в ярком свете ухо. Казалось, этот самостоятельно существующий орган вот-вот прикоснется ко мне, словно Люс собирается выслушать, что происходит внутри меня, как будто моя промежность может дать ему ответ на обнаруженную им загадку. Но потом он нашел искомое и снова повернулся ко мне лицом.

Теперь он запихивал что-то внутрь.

— Расслабься.

Он взял лубрикатор и продвинулся еще глубже.

— Расслабься.

В его голосе послышалась нотка раздражения. Я глубоко вздохнул и сделал все, на что был способен. Люс продолжал входить в меня. С мгновение это было просто неприятно, как он и говорил, а потом меня пронизала острая боль, и я с криком отдернулся.

— Прости.

И тем не менее он продолжил, на всякий случай подхватив меня одной рукой под ягодицы. Минуя болезненную область, он продолжал углубляться все дальше и дальше. На моих глазах закипали слезы.

— Ну вот, почти всё, — наконец произнес он. Но это было только начало.

В таких случаях, как мой, главная задача заключалась в том, чтобы безошибочно определить пол. Нельзя было сказать родителям новорожденного «Ваш ребенок гермафродит». Вместо этого говорилось: «У вашей дочери клитор несколько превышает нормальные размеры. Поэтому нам придется прибегнуть к хирургическому вмешательству, чтобы привести его в норму». Люс понимал, что родители не в состоянии смириться с двоякой половой принадлежностью. Они хотели знать, кто у них родился — мальчик или девочка. А это значило, что сначала надо определить преобладающий пол.

Однако со мной он пока еще не мог этого сделать, хотя и получил результаты моего эндокринологического анализа и знал о моем XY-кариотипе, высоком уровне тестостерона в плазме крови и отсутствии дегидротестостерона. Иными словами, еще до встречи со мной он мог сделать обоснованный вывод о том, что я являюсь мужским псевдогермафродитом, то есть генетическим мужчиной с женскими половыми органами и синдромом дефицита 5-альфа-редуктазы. Однако, в соответствии с его теорией, это еще не означало, что я являюсь мужчиной.