За Небраска-сити у обочины затормозила серебристая «нова». Я подбежал и открыл дверцу. За рулем сидел симпатичный тридцатилетний мужчина. На нем был золотистый твидовый пиджак и желтый джемпер. Верхняя пуговица клетчатой рубашки была расстегнута, зато манжеты жестко накрахмалены. Официозность его облика резко контрастировала с непосредственностью поведения.

— Привет, — произнес он с бруклинским акцентом.

— Спасибо, что остановились.

Он прикурил и протянул руку.

— Бен Шир.

— Меня зовут Калл.

Он не стал задавать мне обычных вопросов о том, откуда я и куда еду. Вместо этого он спросил:

— Где ты раздобыл такой костюм?

— В Армии Спасения.

— Очень милый.

— Правда? — переспросил я и тут же спохватился: — Вы шутите.

— Вовсе нет, — ответил Шир. — Мне нравятся костюмы усопших. Это очень экзистенциально.

— Как?

— Что «как»?

— Что такое «экзистенциально»?

Он посмотрел на меня.

— Экзистенциалисты — это люди, которые живут мгновением.

Со мной еще никто так не разговаривал. И мне это нравилось. По дороге Шир рассказал мне еще много интересного. Я узнал об Ионеско и театре абсурда. Об Энди Уорхоле и андеграунде. Невозможно передать, каким восторгом это наполняло такого человека, как я. «Браслеты» делали вид, что они с востока, думаю, я тоже перенял у них эту страсть.

— Вы жили в Нью-Йорке? — спросил я.

— Да.