Кроме того, мама уже израсходовала все свои премиальные мили для того, чтобы мы летели первым классом.

Когда она сказала об этом Кит, у той отвисла челюсть.

Но мама лишь пожала плечами:

– Или играй по-крупному, или оставайся дома.

Я посмотрела на Кит:

– Нам следует написать это на наших футболках.

Утром перед отъездом меня одолели новые сомнения.

– О чем я только думала? – спросила я Кит, когда мы спешно допивали свой утренний кофе. – Как я смогу кататься в этом кресле по всей Европе? Там сплошные каменные ступени! Каменные ступени и фешенебельная публика. Это безумие. Они остановят меня у ворот и отправят домой.

Но Кит и ухом не повела:

– Ты никогда не сдаешься.

Может быть, но на этот раз мне хотелось сдаться.

– Это будет самое худшее испытание в моей жизни.

Мама, проходя мимо, остановилась около меня и обняла меня.

– Нет, – сказала она. – Ты уже пережила самое страшное испытание.

Кит допила кофе и поставила свою пустую чашку в мойку.

– Я люблю неверие в свои силы, – сказала она. – Давайте подробно обсудим это. Но сначала сядемте в самолет.

Первый класс оказался похожим на вечеринку для важных персон.

Я не только в первый раз летела трансконтинентальным рейсом, но я впервые оказалась не в экономклассе. И теперь я знала, чего лишилась. В этом самолете был бассейн и диджей.

Самолет должен был лететь в Лондон, потом нам предстояла пересадка до Брюсселя, откуда на поезде нам придется добираться до Брюгге. Это будут долгие полтора дня. Но на борту нас встретили шампанским (Кит попросила имбирный эль) и клубникой. Нам выдали теплые одеяла. И у нас у всех были маленькие спальные капсулы с креслами, которые раскладывались и превращались в кровати. Кроме того, наши места располагались в ближайшем к двери ряду, так что мне было просто добраться до своего места.