Мама поворачивается к служащему парома, вежливо прощается, после чего уводит меня в салон. Я вся трясусь от холода и некрасиво хлюпаю.

— А ну прекрати сию минуту. Хватит сцены устраивать.

Но я не могу прекратить. В голове у меня мелькают картинки всех возможных версий моей гибели.

Мама насилу отрывает мои пальцы от своей сырой юбки и промокает ее. Эта юбка в черно-белую полоску — новая, как и шляпа с металлической коробкой. Еще один подарок.

— Стоило выбрать другой день для переезда. — Мама выдавливает улыбку.

— Или вообще никогда не переезжать, — буркаю я.

По ее строгому взгляду я понимаю, что лучше мне замолкнуть, поэтому скрещиваю руки на груди и, все еще выбивая зубами дробь, отхожу от мамы. Паром качается на волнах. Остров Норт-Бразер подбирается все ближе. На небе чернеют грозовые тучи. Когда кто-то у меня за спиной начинает кашлять, я украдкой поглядываю через плечо. На этом маленьком пароме пассажиров немного, при посадке я заметила среди них двоих полицейских. Должно быть, сейчас они наверху, в капитанской рубке. Судя по всему, на пароме перевозят запасы медикаментов, пока погода еще позволяет пересекать реку. Но тут в дальнем конце салона я вижу закутанного в потрепанное одеяло исхудалого мужчину с лихорадочно горящим лицом.

От накатившей тревоги у меня сжимается нутро. Я пячусь.

— Иди сюда сушиться. — Мама машет мне платком, садясь на скамейку. Она бросает красноречивый взгляд на кашляющего мужчину, и я тут же бегу к ней.

Некоторое время мы молчим. Мы и так уже всё высказали раньше. Кричали. Обзывали друг друга по-всякому. Я плакала до посинения, хватая ртом воздух и причитая, что моя жизнь в опасности.

По правде говоря, так оно и есть.

Паром наскакивает на одну волну за другой, отчего у меня противно сосет в животе.

— Мы утонем, — шепчу я.

— Не утонем.

— В этом проливе постоянно тонут корабли. Хелл-Гейт — это кладбище.

Мама вздыхает.

— Знаешь, я так радовалась своему первому плаванию. Все мои мысли были о моем новом доме, каким он будет. И у нас выдалось несколько ночей, когда штормило куда хуже, чем сейчас. Я тебе рассказывала, как корабль стало заливать и воды в каюте было мне по самые панталоны?

Конечно, рассказывала. Я во всех подробностях знаю мамино путешествие из Ирландии. Даже о самом страшном — например, о том, как корабль загорелся, или как вся еда протухла, или как вокруг в нетерпении шныряли акулы, — мама говорит как о незабываемом приключении, которое я пропустила. Наверное, тогда она считала, что лучше уж такое плавание, чем всё, что происходило в ее жизни раньше. Мама и бабушка голодали. И корабль до Америки был последним шансом выжить.