Услышав эту фразу, она смотрит мне прямо в глаза и говорит – в первый раз в жизни или, по крайней мере, на моей памяти:

– И ты меня извини.

– Что? – я не могу скрыть шок.

– Извини. В тот вечер… когда случилась авария… помнишь, мы поссорились?

Я киваю и говорю, что помню. Дело было в красном свитере «Банана репаблик», который я хотела у нее взять.

– Нужно было его тебе дать.

Я понимаю, к чему она клонит, поэтому говорю, что это ничего бы не изменило.

– Может, не изменило бы. А может, и изменило. Может быть, ты позвонила бы мне и попросила тебя забрать. Или не стала бы пить столько. Ты больше пьешь, когда злишься, – у нее дрожит голос.

Я решительно качаю головой.

– Нет. Ты и этот жуткий свитер никакого отношения не имеют к… – я пытаюсь пошутить, чтобы она не заплакала.

– Конечно. И ты, и Нолан – тоже. Ты не могла предвидеть аварию. Извини, что я обвинила тебя в смерти Дэниела. Ты ни в чем не виновата. Это было жестоко. И это неправда.

Я киваю. На сердце становится легче, хотя тяжесть все равно остается.

– А Нолан? Вы помирились?

– Мы над этим работаем. Мы стараемся… Я не знаю, – она выглядит очень грустной.

– Из-за нашей лжи?

– Много из-за чего. Я не уверена, что мы созданы друг для друга. Но мы постараемся все исправить. Очень постараемся. Ради Харпер. Ради всех.

Я понимаю, что она говорит не только об их браке, но и обо всей нашей семье. Может быть, многие годы именно это ее и тяготило? Ощущение, что она несет ответственность за то, чтобы мы оставались вместе.

– Я надеюсь, у вас получится, Мередит… а если не получится… тоже ничего страшного.

Она благодарно кивает. Я чувствую, что хотя бы в этот раз должна оказаться сильнее, и продолжаю:

– Что бы ни случилось… ты сделала правильный выбор. Ты выбрала нужного отца для своего ребенка.