— … много. Я все прекрасно помню. Может я и старая, но альцгеймер меня еще не настигнул. Благодаря тебе он точно мне не грозит. С твоими-то постоянными напоминаниями, — одновременно с добрым и серьезным тоном произнесла бабушка.

Я сел за стол, включил телевизор на первом попавшемся канале, уставив взгляд. На этот раз это был канал с музыкой и естественно, как восход солнца с восточной стороны, так и там играет сплошная безвкусица на самоповторах из приблизительно двадцати песен на целый день. А что будет завтра. А завтра две из последних заменят на другие и пустят по новой. Когда основная часть людей включит телевизоры, это будет середина утра, они наткнуться именно на эти песни. Вот вам и все разнообразие без напрягов. И начальство довольно, потому как они такие же люди, которое это увидят. Но это не мешает мне каждый раз надеяться, что я увижу хотя бы новый список, не говоря уже о хороших композициях.

— Ты чего там задумался. Ешь, а то остынет. И иди, чисти зубы, — уже наверно в сотый раз напомнила мне бабушка.

Я посмотрел на нее, будто хотел поделиться с ней своими мыслями, но опустил взгляд вниз и принялся завтракать.

С ней бесполезно разговаривать о подобных вещах. Она человек прошлого, который в силу либо возраста, либо неспособности перестроиться под новое время не может понять и принять мои мысли и рассуждения.

Поев и после почистив зубы, в последний раз поправившись перед зеркалом, пошел начищать обувь. И будто симфония Большого театра, в соседней комнате, слышен храп чей-то кривой перегородки и растертой от старости глотки. Дед, кто же еще.

Помниться, кто-то грозил мне этой храпящей золушкой. Тот утренний случай был определенно случайностью, исключением из правил.

Окончательно собравшись, надев обувь и готовым отправиться в место для «несовершеннолетних заключенных», бабушка задает свой стандартный вопрос:

— Во сколько ты сегодня будешь?

— Примерно к шести. Мне же сегодня нужно зайти к школьному психологу. Знаешь же, что каждый первый понедельник месяца.

— Хорошо. Буду ждать, — с определенным напутствием произнесла она и напоследок показав что-то возле ноги. Это маленький жест, но так хорошо заметный глазу.

Закрыв дверь, выйдя на лестничную площадку, спустившись вниз на улицу, я был готов взорваться от ярости. Сколько можно это от нее слышать. Постоянно одно и тоже. Она что пытается меня вывести? Я терплю ее выходки с дедом, ее не понимания нынешнего времени. Так она еще решила добить своими «незаметными» жестами, пряча их внизу, возле колена. С целью напутствия, сохранить, защитить. Тогда почему людей, пострадавших от несчастных случаев, болезней или терактов, не защитила эта и подобные ей вещи? Они же были созданы для этого.