На сцене Мадонна заводит свою молитву, раскинув руки, извиваясь в танце. Подумать только – Мадонна танцует в моей палате! И медсестры – те, что стоят, – повторяют ее движения. Я не очень понимаю, для чего они все собрались тут, никто мне этого не объяснил. Хотя… Окей, я, кажется, понял: они провожают меня на поезд, идущий в небытие, но я не знал, что на перроне соберется столько народу. Особенно этих, чужих, которые больше заняты телевизором, чем заботой обо мне. Я и все остальное не очень понимаю. Например, то, что рассказали мне полицейские. Я не захотел слушать подробности – про Улисса, про несчастный случай, про машину, которая не затормозила, про украденные авторские права. Слишком поздно, чтобы вникать во все это. Когда полицейские забирали Улисса, я ему улыбнулся. Наверно, из солидарности. Не знаю, в какие игры жизнь заставила нас играть, но, думаю, мы оба проиграли.
Я вздрагиваю. По крайней мере, внутри моего неподвижного тела что-то взволнованно дрогнуло. Ты вскочила, Нати, одновременно с Шарлоттой. Вы указываете на экран. Это простое движение зажигает слабый огонек в моем пустом сознании. Какое чудо – видеть вас рядом, мать и дочь! Вам еще многое придется наверстать, но у вас есть время. Слабый огонек у меня в голове силится разгореться, обратиться в живое пламя. Если бы я мог заговорить, я бы сейчас в шутку сказал тебе, Нати: «Какое счастье, что я сам воспитал Шарлотту, иначе ты отняла бы ее у меня, мою маленькую принцессу, и никогда не позволила причесывать ее, одевать, приглашать к ней подружек, играть в прятки, переживать все эти чудесные мгновения; ты оставила бы на мою долю отцовский авторитет и скупую отцовскую ласку, как в большинстве семей». И мне хочется сказать тебе, Нати, что я все-таки выиграл!
Оставь мне себя немножко.
Элтон Джон садится за пианино, придвигает микрофон и запевает
– Смотрите! – кричит Шарлотта.
Они с матерью приветственно машут руками, словно зрители всего мира могут увидеть их, сидя у телевизора. Камера, закрепленная на стреле подъемного крана, медленно движется, показывая людей на стадионе, они восторженно кричат, узнавая свои сияющие лица в толпе на гигантском экране.
– Вон там Фло и Жан-Макс! – кричит Нати.
А теперь камеры перенесли нас на пляж Джакарты. Концерт, наверно, транслируют во все страны планеты Земля. Миллионы зрителей, миллиарды телезрителей. Самое грандиозное музыкальное событие со времен
Как и все, я следил за сообщениями о цунами в Индонезии. И упрекнул себя, когда впервые услышал по радио название этого города – Джакарта. Я почти не слушал продолжение – ужасающие данные о числе погибших, раненых, лишившихся крова; единственное, что стояло у меня перед глазами, это воспоминание о гостиничном номере на двадцать первом этаже отеля