— Ага, это вы, посыльный? — воскликнул сэр Джон, глядя на Хью. — Входите же. Да, да, мой друг, — это относилось уже к привратнику, — благодарю вас, такая осторожность весьма похвальна. Не беспокойтесь. Спасибо и покойной ночи.

Удостоиться похвалы, благодарности и любезного прощания со стороны человека, чье имя произносится не иначе, как с титулом «сэр», и который после своей фамилии ставит две буквы Ч. П.[65], было привратнику очень лестно. Смиренно извинившись, он ретировался, а сэр Джон провел позднего гостя в комнату и, усевшись перед камином в кресло, которое он повернул так, чтобы лучше видеть Хью, стоявшего у двери с шапкой в руке, смерил его взглядом с головы до ног.

Сэр Честер не переменился. Все то же лицо, невозмутимо спокойное и приветливое, все такой же юношески-свежий румянец, та же улыбка, неизменное изящество в одежде, прекрасные белые зубы, холеные руки, сдержанность и самообладание — словом, все как прежде, никаких следов прожитых лет и страстей, зависти, ненависти, неудовлетворенности. Все тот же безмятежно-веселый и благодушный джентльмен, на которого приятно было смотреть.

Он писал теперь после своей фамилии «Член Парламента». Как это вышло? А вот как. Джон Честер был благодушный из знатной семьи, более знатной, чем богатой. Ему грозил арест за долги — визит судебных приставов, затем тюрьма, самая обыкновенная тюрьма, в которую попадает всякая мелкая сошка, люди с очень скромными доходами. Суровый закон не дает исключений для джентльменов из хороших домов, привилегиями пользуются люди из одного только Большого Дома: члены парламента. И у мистера Джона Честера нашелся высокопоставленный родственник, который имел возможность провести его туда. Он решил помочь мистеру Честеру — не заплатить его долги, нет, а сделать его депутатом в парламент от одного отдаленного городка на то время, пока его собственный сын не достигнет совершеннолетия, что должно было произойти через двадцать лет, если этот сын до тех пор не умрет.

Это было не хуже, чем перспектива попасть в тюрьму в качестве несостоятельного должника, и неизмеримо приличнее. Так что мистер Джон Честер стал членом парламента.

А как он превратился из мистера Честера в сэра Джона Честера? Да ничего нет легче и проще. Одно прикосновение королевской шпаги — и превращение свершилось. Члену парламента Джону Честеру довелось раз-другой побывать при дворе — подносить адрес, возглавлять какую-то депутацию. Столь изысканные манеры, светский лоск и дар красноречия не могли остаться незамеченными. И как было обращаться со словом «мистер» к человеку со всеми этими блестящими достоинствами? Судьба капризна: столь благородному джентльмену следовало бы родиться герцогом, тогда как есть герцоги, которым следовало бы быть простыми рабочими. Мистер Джон Честер понравился королю и, преклонив колено гусеницей, встал бабочкой. Джон Честер, эсквайр, получил титул и стал называться «сэр Джон».