Миссис Варден ничего не отвечала, ее слишком ужасал вид Саймона и его резко изменившийся тон, и она еще раньше была напугана рассказами о бунте. Она даже не прибегла к своей обычной супружеской тактике. А мисс Миггс — та уже рыдала и ломала руки.

— Да, Гейбриэл Варден, он не был ни на Дьюк-стрит, ни на Уорвик-стрит, — сказал Саймон сурово. — Но он был в Вестминстере. И возможно, сэр, что он там надавал пинков какому-нибудь депутату графства. Быть может, он пустил кровь лорду — да, да, сколько бы вы ни таращили на меня глаза, сэр, а я повторяю — кровь там рекой лилась из носов, и возможно, что я стукнул какого-нибудь лорда. Кто знает? Вот смотрите, — тут он запустил руку в жилетный карман и извлек оттуда большой зуб, при виде которого и Миггс и миссис Варден громко взвизгнули, — это зуб епископа. Так что берегитесь, Гейбриэл Варден!

— Я бы охотно отдал пятьсот фунтов, чтобы ничего этого не было, — с живостью сказал слесарь. — Да понимаешь ли ты, болван, какая тебе грозит опасность?

— Понимаю, сэр, — ответил подмастерье, — и горжусь этим. Я был там у всех на глазах, я стал видным человеком. И готов нести последствия.

Слесарь, не на шутку расстроенный, молча ходил из угла в угол, поглядывая на своего бывшего подмастерья. Наконец, остановившись перед ним, он сказал:

— Ложись, поспи час-другой. Авось, когда проспишься, немного образумишься и пожалеешь о том, что натворил. Если раскаешься, мы постараемся тебя спасти… Разбужу его часов в пять, — обратился Варден к жене, — тогда он успеет привести себя в порядок, добраться до Тауэрской лестницы и с приливом уплывет в Грейвзенд раньше, чем его здесь начнут разыскивать. Оттуда ему легко будет попасть в Кентербери[73], где твой кузен даст ему работу, пока вся эта буря уляжется. Не знаю, хорошо ли я делаю, что спасаю, его от заслуженной кары… Но он прожил у нас в доме двенадцать лет, мальчиком еще пришел… и жаль будет, если из-за одного этого злосчастного дня он плохо кончит. Запри входную дверь, Миггс, и, когда пойдешь наверх, смотри, чтобы с улицы не увидели свет. Ну, Саймон, живо в постель!

— Так, по-вашему, сэр, я такой ничтожный подлец, что приму ваше унизительное предложение? — хрипло возразил мистер Тэппертит заплетающимся языком — его медленная речь составляла резкий контраст с живостью и выразительностью слов его доброго хозяина. — После этого вы сами негодяй, сэр.

— Мели что хочешь, Саймон, но ложись скорее, каждая минута дорога! Давай свечу, Миггс.

— Да, да, иди скорее спать! — в один голос взмолились обе женщины.

Мистер Тэппертит встал, оттолкнул стул, чтобы показать, что он в поддержке не нуждается, и, пошатываясь, болтая головой так, словно она не была никак соединена с телом, изрек: