Они снова поднялись по большой лестнице и вступили в залу, где накануне танцевали, но теперь ее убранство существенно изменилось. Посередине, на высоте двух ступеней, возвышался обитый красным бархатом престол, а на нем в золоченом кресле восседал Азрафил, и по обе стороны стояли два высоких канделябра о семи черных зажженных свечах. Расположенные треугольником жаровни с горевшими угольями распространяли едкий одуряющий запах, а подвешенные к потолку лампы ярко-красного стекла заливали залу кровавым светом.

Вокруг Азрафила полукругом столпились разряженные люди с мертвенно-бледными лицами, изъеденными всевозможными животными страстями; в первом ряду находилась баронесса Козен, а перед престолом стоял во фраке и белом галстуке двойник доктора Заторского. Уриель подвел Мэри прямо к нему и вложил ее руку во влажную ледяную руку так называемого “доктора”.

В эту минуту два сатаниста притащили за рога большого черного козла, а какой-то человек в красном одеянии заколол его у ног жениха и невесты. Подставив чашу под фонтан хлынувшей из раны крови, Азрафил затем поднял ее над головой и прокричал:

— Разделите эту чашу, пейте, новобрачные, сущность жизни. А ты, Ральда, во имя господина нашего сатаны клянись в любви и верности своему супругу Астароту, истинному сыну царя тьмы.

Хор приветствовавших затянул нестройную песню. Когда жених собирался надеть кольцо на палец Мэри, сатанист подносил чашу, приказывая выпить из нее.

С отчаянной решимостью Мэри вырвала у Астарота свою руку и сильным ударом выбила чашу у сатанистского жреца, оросив его кровью, а кольцо откатилось в сторону. Затем хриплым от волнения голосом она выкрикнула:

— Крест побеждает ад! Я умираю верной Христу Спасителю, и вам не достанется моя душа, проклятые! Муками последнего часа моего искуплю я мои прегрешения перед Господом, которого кощунственно поносила. В руки Твои, Боже милостивый, предаю я отныне дух мой!

Среди страшного сборища наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь отдаленными глухими раскатами грома. По-видимому, собиралась гроза, но никто из бывших в зале как будто не обращал на это внимания.

Азрафил выпрямился во весь рост на столе, служившем ему престолом, и с пеной у рта, казалось, готов был кинуться на бунтовщицу. В ту же минуту вперед выскочил бледный, с искаженным лицом Уриель, зажав в поднятой руке кинжал, как вдруг между ним и Мэри появился Пратисуриа, который присел и ощетинился. Вне себя от бешенства, Уриель разразился мерзким богохульством, а потом прорычал заклинание, которым приказывал тигру растерзать мятежницу. Но вместо того, чтобы исполнить приказ, тигр заревел так, что задрожали стекла. Прыгнув затем на Уриеля, он повалил его на пол и схватил за горло, а когтями неистово терзал ему грудь, вырывая кусками мясо с платьем.