Ф. Достоевский Братья Карамазовы Роман в четырех частях с эпилогом

Ф. Достоевский Братья Карамазовы

Роман в четырех частях с эпилогом

К. Тюнькин Крах карамазовского семейства

К. Тюнькин Крах карамазовского семейства

В предисловии «От автора», открывающем «Братья Карамазовы», Достоевский называет свой новый роман «жизнеописанием» «человека странного, даже чудака». Полностью замысел такого «жизнеописания», разъясняет «автор», должен осуществиться в двух романах, события которых, соответственно, приурочены к двум знаменательнейшим эпохам русской жизни. «Главный роман второй — это деятельность моего героя уже в наше время, именно в наш теперешний текущий момент. Первый же роман произошел еще тринадцать лет назад и есть почти даже и не роман, а лишь один момент из первой юности моего героя. Обойтись мне без этого первого романа невозможно, потому что многое во втором романе стало бы непонятным».

«Первый роман» (или «вступительный», как скажет Достоевский в другом месте) — это «Братья Карамазовы», и действие его отнесено к тому же времени, что и действие «Преступления и наказания»[1] — романа о современном герое, о современной России, вступившей в полосу преобразований, потрясений и ломки, о России обновляющейся и — в то же время — России несбывшихся надежд и тягостных, безысходных противоречий, но главное — о России, стоявшей в преддверии новой, еще неясной и, может быть, грозной эпохи.

В эпилоге романа «Подросток» Достоевский назвал себя писателем, одержимым тоской по текущему» — современному, еще не ясному, не устоявшемуся. Но «текущая жизнь» для него — лишь звено в бесконечной исторической цепи и вне связи с прошлым и будущим, с идеалами, выработанными национально-исторической жизнью и воплотившимися в искусстве, — непонятна, бедна, бессмысленна. Однажды в полемике с так называемым «натурализмом», выдававшим себя за «реализм», Достоевский заметил, что «поэзия» и «красота» «гораздо реальнее, чем оставлять человечество при одной только грязи текущего»[2].

«Жизнь текущая», скоропреходящие «минутки» и «мгновения» влекут Достоевского не сами по себе, а своим глубоким, сокровенным, «вдруг» обнаруживающимся смыслом. «Минутки» Достоевского несут в себе такое содержание, такой смысл, что хватило бы на годы и годы. Часто — это смысл целой человеческой жизни, а может быть, жизни всего человечества. Время в романах Достоевского как бы сгущается, одновременно и останавливается, и убыстряет свой бег.