«Чтó с тобою сделалось, ma chère[29]? – спросила я Полину, – неужели шутка, немножко вольная, могла до такой степени тебя смутить?» – «Ах, милая, – отвечала Полина, – я в отчаянии! Как ничтожно должно было показаться наше большое общество этой необыкновенной женщине! Она привыкла быть окружена людьми, которые ее понимают, для которых блестящее замечание, сильное движение сердца, вдохновенное слово никогда не потеряны; она привыкла к увлекательному разговору высшей образованности. А здесь… Боже мой! Ни одной мысли, ни одного замечательного слова в течение трех часов! Тупые лица, тупая важность – и только! Как ей было скучно! Как она казалась утомленною! Она увидела, чего им было надобно, что́ могли понять эти обезьяны просвещения и кинула им каламбур. А они так и бросились! Я сгорела со стыда и готова была заплакать… Но пускай, – с жаром продолжала Полина, – пускай она вывезет об нашей светской черни мнение, которого они достойны. По крайней мере, она видела наш добрый простой народ, и понимает его. Ты слышала, что сказала она этому старому, несносному шуту, который из угождения к иностранке вздумал было смеяться над русскими бородами: “Народ, который, тому сто лет, отстоял свою бороду, отстоит в наше время и свою голову”. Как она мила! Как я люблю ее! Как ненавижу ее гонителя!»
Не я одна заметила смущение Полины. Другие проницательные глаза остановились на ней в ту же самую минуту: черные глаза самой m-me de Staёl. He знаю, что подумала она, но только она подошла после обеда к моей подруге, и с нею разговорилась. Чрез несколько дней m-me de Staёl написала ей следующую записку:
Ma chère enfant, je suis toute malade. Il serait bien aimable à vous de venir me ranimer. Tâchez de l’obtenir de m-me votre mère et veuillez lui prèsenter les respects de votre amie
Эта записка хранится у меня. Никогда Полина не объясняла мне своих сношений с m-me de Staёl, несмотря на всё мое любопытство. Она была без памяти от славной женщины, столь же добродушной как и гениальной.
До чего доводит охота к злословию! Недавно рассказывала я всё это в одном очень порядочном обществе. «Может быть, – заметили мне, – m-me de Staёl была не что иное, как шпион Наполеонов, а княжна ** доставляла ей нужные сведения». – «Помилуйте, – сказала я, – m-me de Staёl, десять лет гонимая Наполеоном, благородная, добрая m-me de Staёl, насилу убежавшая под покровительство русского императора, m-me de Staёl, друг Шатобриана и Байрона, m-me de Staёl будет шпионом у Наполеона!..» – «Очень, очень может статься, – возразила востроносая графиня Б. – Наполеон был такая бестия, a m-me de Staёl претонкая штука!»