– Очень просто, – пояснил Моржов. – Например, он говорит, что ведёт вас в поход, и ему государство даёт деньги на поход. А он в поход вас не ведёт, а деньги отдаёт своему начальству.

– Нам на поход никаких денег никогда не дают! – возмутился Ничков. – Я знаю! Всегда за свои ходим! Только жратву дают!

– Я ведь вам, паца, упрощённо рассказываю, – пояснил Моржов. – В жизни всё сложнее. Вам объяснять сложнее?

– Объясняйте.

– Сколько человек, Серёжа, у вас ходит в кружок к Константину Егоровичу?

– Шесть. Ну, иногда меньше. А иногда даже стульев не хватает.

– А сколько в кружке стульев?

– Восемь. И у Константина Егоровича один.

– А по правилам вас должно быть пятнадцать человек. Директриса всем говорит, что у неё пятнадцать человек, и получает зарплату за пятнадцать человек. А если Константин Егорович скажет, что вас всего шесть человек и она получает зарплату нечестно, то она его выгонит с работы, потому что по правилам у него должно быть пятнадцать человек. Но пятнадцать у него не будет никогда, потому что ему дали всего восемь стульев.

– А… з-зачем всё так? – обомлел Серёжа.

– Потому что так можно заработать денег. Если бы у Константина Егоровича было пятнадцать человек, то директрисе надо было бы искать ещё шесть стульев. Тратить деньги на эти стулья. А когда вас всего восемь, эти деньги можно положить себе в карман. И Константин Егорович ничего не сможет возразить, потому что его выгонят за то, что детей у него всего шестеро. И так у всех, не только у Константина Егоровича. У Дмитрия Александровича – по-другому, но то же самое.

– Надо выгнать эту директрису, да и всё, – заявил Гершензон.

– Выгнать её может только её начальник. Но она зарабатывает деньги своему начальнику, и он не будет её выгонять. Перед своим начальником директриса такая же, как Константин Егорович перед ней. И такое со всеми до самого верха.

Моржов говорил так, будто порядок вещей был чьим-то умыслом, хотя на самом деле всем заправлял безличный формат. Но упыри про формат не поняли бы. Упыри сидели потрясённые.

– Но ведь это всё очень плохо, – сказал Серёжа.

– Плохо, но не всем. Вам, Константину Егоровичу, Дмитрию Александровичу плохо… А директрисе уже хорошо. Она ведь не водит вас в походы. Не сидит весь месяц в этом лагере. Если её начнут ругать, она скажет, что виновата не она, а Константин Егорович с Дмитрием Александровичем, и ей ничего не будет.

– А у ментов так же, – вдруг сказал Гершензон. – Бандиты людей грабят, а менты грабят бандитов. Поэтому бандиты их и боятся. А простых людей менты не защищают, чтобы бандиты могли их ещё грабить. У моего брата одни козлы отняли сотовый, менты их нашли и за деньги отпустили, а сотовый себе оставили.