– Где будешь снимать кабель?

– С котельной на Багдаде. Обещали за триста метров восемьсот рублей дать.

– Чего-то больно много, – усомнился Лёнчик.

– Так пацаны-то свои. Не обидят. Только, бля, как я с такой рукой?… Уроню кусачки – слезай вниз, да? Я ж не Бэтмен…

– Ты их привяжи к руке, – посоветовал Лёнчик.

– Лучше пошли со мной, а? – предложил Моржов. – Деньги пополам.

– Не, на хуй, я боюсь. Током ёбнет.

– Там тока нет. Котельную на лето от сети отрубают. Тока я и сам боюсь.

Лёнчик задумался.

– Четыреста, говоришь? – переспросил он. – Четыреста мало… Резать, значит, буду я, и мне всего четыреста?… Давай, короче, хоть пятихатку.

– Иди в жопу, – не согласился Моржов. – За пятихатку я сам провод с током зубами перегрызу.

– Ну, четыреста пятьдесят, – сбавил Лёнчик.

– Каликин, торгуйся со своим Сергачом, – сказал Моржов. – Ты и так у меня ствол за гроши берёшь, и ещё тут наебать надо?

– Да ладно, чего ты, – сразу сдался Лёнчик. – Всё нормально, короче. Пошли тогда, что ли, пока все спят. Допьём по дороге.

…Они шагали по пустым улицам города Ковязин, напрямик пересекали дворы, пролезали под трубами теплотрасс. Уже рассвело, и город со всеми своими стенами и деревьями казался вышедшим из катакомб после ядерной зимы. День ещё не измазал его салом и копотью, и в нём можно было жить. Жара не обмяла тротуары и углы кирпичных кладок, солнце не высветило все подворотни и арки, вываливая городские кишки напоказ, будто на рыночном прилавке. Мир ещё не успел преобразиться в провинциальный супермаркет и оставался старинным, надёжным, крепким амбаром, запертым на висячий замок светила, восходящего за Колымагиными Горами.

Моржов и Лёнчик добрались до Багдада. Котельная помещалась в старой церкви, где трубу кочегарки пропустили сквозь обезглавленную колокольню.

– А сторож тут как? – спросил Лёнчик, осторожный, как крыса.

– У себя дома, – пояснил Моржов. – Он в семь вечера пост примет – и домой. В семь утра вернётся, пост сдаст и снова домой. Чего тут воровать-то? Колокольню?

Забор вокруг церкви-кочегарки стоял лишь там, где был виден с улицы. Дальше он только подразумевался. Моржов и Лёнчик перешагнули гнилые доски и брусья, заросшие бурьяном, и вышли на укатанный грузовиками двор. Грязная, облупленная церковь стояла, как старый колёсный пароход, который уже никогда никуда не сдвинется. Окна церкви были заложены силикатным кирпичом. Пролом в стене, сквозь который затаскивали бойлеры, закрывал ржавый щит из сваренных железных листов. Под карнизами из фигурного кирпича рыжие разводья образовали свои причудливые узоры. Возле фундамента, как шпана, рос чертополох.