Оставалось написать пьесу. Но это беспокоило Хунтова меньше всего. Зритель дурак, думалось ему.

– Мировой сюжет! – возгласил Ляпис, подходя к человеку, непрерывно звучащему в унисон с эпохой.

Хунтову сюжет был нужен, и он живо спросил:

– Какой сюжет?

– Классный, – ответил Ляпис.

Эпохальный мужчина приготовился уже записать слова Ляписа, но подозрительный по природе своей автор многоликого Гаврилы замолчал.

– Ну! Говори же!

– Ты украдешь!

– Я у тебя часто крал сюжеты?

– А повесть о комсомольце, который выиграл сто тысяч рублей?

– Да, но ее же не взяли.

– Что у тебя вообще брали! Я могу написать замечательную поэму.

– Ну, не валяй дурака! Расскажи!

– А ты не украдешь?

– Честное слово.

– Сюжет классный. Понимаешь, такая история. Советский изобретатель изобрел луч смерти и запрятал чертежи в стул. И умер. Жена ничего не знала и распродала стулья. А фашисты узнали и стали разыскивать стулья. А комсомолец узнал про стулья, и началась борьба. Тут можно такое накрутить…

Хунтов забегал по комнате, описывая дуги вокруг опустошенного воробьяниновского стула.

– Ты дашь этот сюжет мне.

– Положим.

– Ляпис! Ты не чувствуешь сюжета! Это не сюжет для поэмы. Это сюжет для пьесы.