– Пишите ему записки, – посоветовал проносившийся мимо консультант в пестром жилете, – он глухой.
Остап подсел к столу и написал на клочке бумаги:
«Вы звуковик?»
– Да, – ответил глухой.
«Принес звуковой сценарий. Называется “Шея”, народная трагедия в шести частях», – быстро написал Остап.
Глухой посмотрел на записку сквозь золотое пенсне и сказал:
– Прекрасно. Мы сейчас же втянем вас в работу. Нам нужны свежие силы.
«Рад содействовать. Как в смысле аванса?» – написал Остап.
Остап– «Шея», это как раз то, что нам нужно! – сказал глухой. – Посидите здесь, я сейчас приду. Только никуда не уходите. Я ровно через минуту.
Глухой захватил сценарий многометражного фильма «Шея» и выскользнул из комнаты.
– Мы вас втянем в звуковую группу! – крикнул он, скрываясь за дверью. – Через минуту я вернусь.
После этого Остап просидел в кабинете полтора часа, но глухой не возвращался. Только выйдя на лестницу и включившись в темп, Остап узнал, что глухой уже давно уехал в автомобиле и сегодня не вернется. И вообще никогда сюда не вернется, потому что его внезапно перебросили в Умань для ведения культработы среди ломовых извозчиков. Но ужаснее всего было то, что глухой увез сценарий многометражного фильма «Шея». Великий комбинатор выбрался из круга бегущих, движения которых все ускорялись, и ошалело опустился на скамью, припав к плечу сидевшего тут же швейцара.
– Вот и я! – сказал вдруг швейцар, развивая, видимо, давно мучившую его мысль. – Сказал мне помреж Терентьев бороду отпустить. Будешь, говорит, Навуходоносора играть или Балтазара в фильме, вот названия не помню. Я и отрастил, смотри, какая бородища, патриаршая. А теперь что с ней делать, с бородой? Помреж говорит, не будет больше немого фильма, а в звуковом, говорит, тебе играть невозможно, голос у тебя неприятный. Вот и сижу с бородой, тьфу, как козел! Брить жалко, а носить стыдно. Так и живу.
и Балтазара– А съемки у вас производятся? – спросил Бендер, постепенно приходя в сознание.
– Какие могут быть съемки? – важно ответил бородатый швейцар: – летошний год сняли немой фильм из римской жизни. До сих пор отсудиться не могут по случаю уголовщины.
: – летошний– Почему же они все бегают? – осведомился великий комбинатор, показывая на лестницу.