– Нужно быть хорошим хозяином, – тихо говорил он, – нельзя останавливаться на полпути. Сначала как следует поставим дело. Тогда-то появятся настоящие доходы.

К этому времени возле типографии уже стояла новая контора с башенными часами, а экскаваторы, снятые с электростанции, рыли глубокий котлован для нового типографского корпуса. Там Корейко замыслил установить машины, печатающие открытки в три краски.

Работа на электростанции временно прекратилась. Строительство обезлюдело. Там возились одни лишь фотографы, мелькали черные шали и щелкали объективы. Фотографы компоновали новые виды для открыток. Потом они стали жаловаться, что бетонные параллелепипеды поросли травой и приходится долго трудиться, чтоб замазать ее на негативе. Тогда Корейко распорядился перенести фотосъемки на постройку нового типографского корпуса.

Дело выросло настолько, что Александр Иванович приступил к печатанью открыток с портретами киноартистов. Успех превысил все его ожидания. Деньги плыли к Александру Ивановичу. Но он продолжал доказывать, что строить электростанцию еще рано, что еще не все налажено в благотворительном комбинате.

Однажды вечером на тряской машине приехала правительственная комиссия. Александр Иванович, у которого все было подготовлено к ее приезду, не стал мешкать, бросил прощальный взгляд на потрескавшиеся параллелепипеды электростанции, на грандиозное, полное света, здание подсобного предприятия, вскочил на верного осла и ускакал в горы. Заработанные за это время полмиллиона Корейко успел в свое время спрятать в надежном месте.

Комиссия долго рыскала по ущелью в поисках электростанции, но электростанции не было. Зато в здании типографии комиссия застала работу в полном параде. Сияли лиловые лампы, и плоские печатные машины озабоченно хлопали крыльями. Три из них выпекали ущелье в одну краску, а из четвертой, многокрасочной, словно карты из рукава шулера, вылетали открытки с портретами Дугласа Фербенкса с черной полумаской на толстой самоварной морде, очаровательной Лиа де Путта и славного малого с вытаращенными глазами, известного под именем Монти Бенкса.

И долго еще после этого памятного вечера в ущелье под открытым небом шли показательные процессы.

Отчеты об этих процессах Корейко читал в Одессе, где поселился под своей настоящей фамилией, чтобы отдохнуть от мирских волнений. Дело с открытками показало ему, что работать с государством хотя и прибыльно, но чрезвычайно опасно.

«Рано или поздно, – думал он, – то есть, вернее, рано, а не поздно моя работа с государством привела бы к тюрьме».