Я смотрел на прекрасную статую и думал об этом человеке. Он был полон противоречий, также как и каждый из нас. Я задумался, почему мы пытаемся упростить его учение, как и многое прочее…

* * *

Мы проехали южнее в Мэриланд, чтобы снять репортаж в пятидесятнической церкви для чернокожих. Парковка была достаточно большая, в основном на ней стояли новые машины. Люди были прекрасно одеты: мужчины в черных костюмах, женщины в воздушных, ярких цветных платьях.

Нас встретил пастор. Это был большой мужчина: ростом около ста девяноста сантиметров, и весом не меньше ста сорока пяти килограммов. На нем был черный сюртук с французскими манжетами, запонки, на руках золотые часы и кольца. Его необъятные размеры привлекали наше внимание. И только потом мы заметили его лицо, длинный, выдающийся нос и очень умные глаза. Мы брали интервью в его маленьком офисе. Он говорил хорошо, вдумчиво, мягким, высоким голосом.

Он сказал, что его паства не так уж богата — средний класс, в основном это отличные профессионалы. «В нашем районе встречаются проявления расовых предрассудков, — сказал он, — но кое-что меняется и афроамериканцы стали занимать лидирующее положение в округе». Он сам был членом нескольких комиссий.

Я упомянул, что Мартин Лютер Кинг был мастером социальных суждений, что, по его мнению, церкви для чернокожих сыграли критическую роль в движении за гражданские права, и мне интересно, вовлечены ли его прихожане в это движение.

Расизм и бедность, конечно, очень важные вопросы, сказал он, но это не основные темы его проповедей. Главное — спасение души.

Пока мы беседовали, заиграла музыка, прихожане запели и захлопали в ладоши, аккомпанируя хору, пианино и барабану. Ритм музыки был очень красив, в чудесных традициях церковного пения чернокожих, здесь совсем не нужны были усилители звука, хотя они и были включены. Позже, когда я прошел назад в большой холл, я вынужден был прикрыть уши ладонями.

Прихожане пели два с половиной часа, но до того, как проповедь началась, я находился в холле. Здесь висела картина, изображающая чернокожего ангела на голубом фоне, рядом сидела небесной красоты женщина, с безупречным маникюром. Маленькая девочка лет шести сидела слева от нее, мальчик постарше — по правую руку. Девочка что-то говорила, а мальчик, ангел и женщина внимали ей, и большие крылья ангела обнимали детей.

Шесть или семь женщин прошли мимо, пока я здесь сидел, и каждая улыбнулась мне. Проходящие мужчины кивали без улыбки. Я прошел в мужскую комнату вымыть руки, там стоял мальчик. Ему было около одиннадцати, красивое, ясноглазое лицо и очень короткие волосы. Он стоял перед зеркалом прямо, словно проглотил шомпол, и изучал свое отражение в зеркале. Он был одет в черный жакет и брюки и сверкающие черные ботинки. Его белая рубашка была жестко накрахмалена, размер ворота — большой, но галстук завязан аккуратно.