Больных и раненых девать было некуда – Спиридов отплыл вместе с ними, и белые паруса медленно растворились в морской синеве. Орлов недолго держался у Наварина, Ганнибал доложил:

– Турки отрезали воду от крепости и города, ладно уж мы, но там бабы, детишки плачущи… Сил нет вопли их слышать!

Над салоном Орлова словно гроб заколачивали: тук-тук, так-так, – это бродил по декам капитан-командор Грейг в подкованных ботфортах. Орлов поднялся к нему, сказал, что Наварин взорвет и оставит, потому что удержать его все равно невозможно.

– Нет попутного ветра, – ответил Грейг.

– Взрывать Наварин можно при любом ветре.

– Да! Но при любом ветре из гавани не выйти.

– А, черт побери! Все время забываю, что я не на суше. С кобылой вот легше: овса ей дал – и езжай смиренно…

Наварин исчез в грохоте мощных взрывов. Греческие фелюги приняли жителей и ушли к острову Корфу, фрегат взял на борт раненых для отправки в благоустроенные госпитали мальтийских рыцарей, Грейг велел поднять паруса на «Трех иерархах». Но громадина корабля, осыпаемая градом турецких ядер, двое суток крутилась в бухте, как плевок на раскаленной сковородке, не в силах покинуть ее – не было ветра.

– Нет ветра! – кричал Грейг. – Где я возьму его?

Наконец паруса «забеременели», раздувшись, и «Три иерарха» вырвались в открытое море. Орлов отыскал русскую эскадру (под флагами Спиридова и Эльфинстона), стоящую в тени острова Милос. Первый, кого Алехан встретил на флагмане, был командир «Евстафия» капитан первого ранга Александр Иванович Круз, отличный моряк, но жестокосердый офицер. Орлов и сейчас не забыл ему напомнить:

– Гляди сам, как бы тебе за бортом не плавать. Матросы наши терпеливы, но до поры до времени… Как жизнь на эскадре?

– На эскадре – как на греческом базаре, – доложил Круз, неунывающий. – Деньги делить легко – славу делить труднее.

– Так славы-то еще никто из нас не обрел.

– Но все живут надеждою обрести ее, проклятую…

Между высшими офицерами обнаружились несогласия: кому приказывать, кому подчиняться? Спиридов по праву старшинства и опыта никак не уступал Эльфинстону, который с наглостью доказывал, что взят Екатериной на флот не для того, чтобы им помыкали русские, плававшие по тихим речкам да в луже Финского залива. Алехан начал наводить порядок с того, что резко одернул своего брата Федора, тоже пожелавшего иметь свой флаг над мачтами:

– Хоть ты не лезь, а то врежу по соске… узнаешь!

Но это – брат, с ним легче. Эльфинстон же имел более веские аргументы – личные инструкции императрицы и личное мнение о русских. Не стесняясь, он свысока доказывал Алехану: