На квартиру Самойловых опять заявился Елагин:
– Да пожалей ты меня, генерал! Устал я мотаться.
Потемкин не поехал. Елагин доложил императрице:
– Воля твоя, матушка, а за волосы этого одноглазого я к тебе не потащу… У него кулаки – страшно глядеть.
Екатерина была подавлена упорством Потемкина:
– Наверное, я состарилась. Но мог бы и приехать, потому как не просто баба зовет, а все-таки – императрица… да!
На Елагине острове, в мертвой тишине леса, среди высоченных сугробов, притихла дача. В передней – ни души. Потемкин сбросил шубу на пол, поднялся по скрипучей лестнице. Одна комната, вторая, третья – пусто, и мелькнула мысль: «Не дождалась…»
Резкий шорох платья за спиной – она!
Лунный свет заливал паркеты, плотными лучами сочился через окна, выделял из потемок фигуру женщины. Она сказала:
– И с чего ты взял, будто их пятнадцать было? Не верь тому, что люди говорят… Ежели моих статс-дам перебрать, так я перед ними еще дитё невинное буду. А ты – шестой!
Потемкин вдруг направился обратно, но Екатерина, резво забежав перед ним, загородила двери спиною:
– А вот как хочешь… не пущу!
– Но я не желаю быть шестым.
– Я согласна – будь первым, кто тебе мешает?..
Рядом со своим лицом он видел ее лицо, ставшее в лунном свете моложе. Потемкин поймал себя на мысли, что ему хочется взять ее за шею и трясти за все прошлое так, чтобы голова моталась из стороны в сторону. Екатерина, очевидно по выражению лица, догадалась о состоянии мужчины.
– Ну… бей! – сказала она. – Бей, только не отвергай.
В этот момент ему стало жаль ее. Он понес женщину в глубину комнат, ударами ботфорта распахивая перед собой половинки дверей, сухо трещавшие. Екатерина покорилась ему.
– Пришел… все-таки пришел, – бормотала она. – Не хочешь быть шестым – и не надо! Будь