– А через неделю будет армия в полмиллиона. Только позволь, и я там всю Польшу вверх тормашками переверну.

– Переворачивать не надо. Ее уже столько раз переворачивали, что она, бедная, забывать стала, где верх, где низ, где лево, где право… Поляков лучше нам поберечь!

Потемкин заново обряжал полк своих «синих» кирасир, готовых сопровождать его под стены Очакова. Стороною он вызнал: князь Павел Дашков, командуя полком Сибирским, обворовал полк до такого состояния, что солдаты превратились в нищих оборванцев. Когда они, вечно голодные, просили у него казенного довольствия, образованный аристократ посылал их грабить мирных селян, отчего полк Сибирский стал пугалом для украинцев. Потемкин огорченно признался князю Репнину, что тронуть Дашкова страшно:

– Тронь его, так Романовна сразу взбеленится…

– Женится – переменится, – отвечал Репнин. – Супруга Дашкову нашлась очень достойная: дочь купцов киевских Анна Алферова, девица и умная и благородная.

– Извещена ль Романовна о браке своего сына?

– Кажется, еще нет.

– Ну, будет гроза великая! Что там свиньи нарышкинские да горшки с цветами – всем нам достанется, и мне тоже…

* * *

После рождения сыновей Мария Федоровна чуть ли не ежегодно даровала престолу девочек. Но к детям своим имела такое же отношение, какое имеет садовник к ананасу – он его выходил в своих оранжереях, удобрял и поливал, а наслаждаться созревшим плодом не смеет: всех внуков Екатерина отбирала, держа их подалее от родителей. К этому времени она окончательно решила устранить Павла от престола:

– Нельзя давать власть людям, слишком долго власти ожидавшим. Мозги у таких людей давно сдвинуты набекрень. Им кажется, что за время ожидания они все тщательно продумали, а на самом-то деле – лишь испортили свой характер и нервы…

Эти слова в равной степени она относила и к новому королю Пруссии, который наглел все больше; Безбородко предъявил Екатерине похищенный документ; из него стало ясно, что пишет министр Герцберг маркизу Луккезини: «Россия не может обрести Очаков без согласия на то Прусского королевства…»

– Да в уме ли они там? – крикнула Екатерина и, схватив перо, на полях донесения оставила автограф: «Наместник Божий Вселенной распоряжающийся! Зазнались совершенно!» – Как подумаю, – сказала она Безбородко, – так и в самом деле «Ирод» был просто шелковый по сравнению с этим пентюхом…

Безбородко с подозрением озирал пасмурные балтийские горизонты, начиная верить в прогнозы Разумовского.

– Не поговорить ли вам с Нолькеном? – предложил он.

– Что может знать Нолькен, живущий в Петербурге еще со времен Елизаветы, для которого Россия стала дороже Швеции? Впрочем… поговорить с послом никогда не мешает.