Гарриет хотела было убежать к себе в комнату, но мать, испуганно, проворно вскинув руку, так, будто бы Гарриет собралась переходить дорогу на красный, преградила ей путь.

– Доченьки! Славные мои девочки! – она похлопала по дивану обеими руками – мол, садитесь-ка рядышком, и хоть лицо у нее опухло от слез, в ее голосе болотным огоньком – крохотным, но ярким – вдруг промелькнула та самая первая заводила колледжа, чей портрет висел в коридоре.

– Гарриет, ну что же ты мне сразу ничего не сказала? – спросила она. – Хорошо было у Тэтти? О чем вы с ней болтали?

Когда мать снова и весьма некстати нацелила на нее, как луч прожектора, свое внимание, Гарриет опять потеряла дар речи. Отчего-то в голову ей лез только тот случай в парке аттракционов, когда маленькая Гарриет каталась на “поезде ужасов” и в темноте рядом с ней по натянутой леске безмятежно елозило туда-сюда привидение, и как это привидение вдруг сорвалось с лески и влетело ей прямо в лицо. Гарриет до сих пор иногда в ужасе просыпалась, когда ей снилось, как из темноты на нее летит что-то белое.

– Что ты делала у Тэтти?

– Играла в шахматы.

Наступило молчание, и Гарриет попыталась придумать, что бы еще такого смешного и интересного добавить к этому ответу.

Мать приобняла Эллисон, чтобы и ее включить в их семейный кружок.

– А ты, солнышко, почему к Тэт не пошла? Ты уже поужинала?

– Телеканал “Эй-би-си” представляет рубрику “Фильм недели”, – сообщил телевизор. – “Я, Натали”. В ролях – Патти Дьюк, Джеймс Фарентино и Мартин Болсам.

Едва на экране замелькали вступительные титры, как Гарриет встала и пошла к себе, но мать потащилась за ней.

– Злишься на маму за то, что она такая чокнутая, да? – она потерянно топталась в дверях спальни Гарриет. – Пойдем с нами кино посмотрим? Сядем все втроем и посмотрим.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Гарриет.

Мать разглядывала ковер, и Гарриет с ужасом поняла, что еще чуть-чуть и та заметит пятно от смолы. Возле ножки кровати виднелись черные разводы.

– Я… – казалось, будто у матери в горле вдруг лопнула какая-то жилка, она беспомощно завертела головой, посмотрела на плюшевых животных Эллисон, на стопки книг на подоконнике возле кровати Гарриет. – Ты меня, наверное, ненавидишь, – хрипло сказала она.

Гарриет уставилась себе под ноги. Она терпеть не могла, когда мать начинала устраивать из всего мелодраму.

– Нет, мама, – сказала она. – Мне просто этот фильм не нравится.

– Ох, Гарриет. Мне ужасный кошмар приснился. Я проснулась, тебя нет, и мне стало так страшно. Ты ведь знаешь, что мама тебя любит, правда, Гарриет?