На одной поблекшей, призрачной фотографии была изображена красивая девушка: волосы у нее были зачесаны назад, она жмурилась, воздев живое хорошенькое личико к небесам. Кончиками пальцев она придерживала у висков толстенную, злющую полосатую гремучую гадюку, которая свернулась у нее на голове, а хвост обвила вокруг шеи. Над фотографией были прилеплены разномастные пожелтевшие буквы, вырезанные из газет:

УПокОй ИИсУС РИзи фОрд 1935-52

УПокОй ИИсУС

РИзи фОрд

1935-52

За спиной у нее Кертис еле слышно прохрипел что-то вроде “Жуть!”

Разглядывая нагромождение коробок – разнообразных, ярких, усеянных буквами, – Гарриет вдруг наткнулась на нечто совершенно невероятное. Поначалу она даже не поверила своим глазам. В высоком ящике, как в одиночной камере, величественно покачивалась королевская кобра. Внизу, под петлями, там, где крепилась к ящику дверь, красными чертежными кнопками были выколоты слова: ГОСПОДЬ НАШ ИИСУС. Кобра была не такая, какую повстречал Маугли в Холодных Логовищах, не белая, а черная: черная, как Наг и его жена Нагайна, которых насмерть закусал Рикки-Тикки-Тави в саду большого бунгало в поселке Сигаули, защищая мальчика Тедди.

Молчание. Кобра раздула капюшон. Кобра вытянулась перед Гарриет и спокойно глядела на нее, беззвучно, плавно покачиваясь туда-сюда, туда-сюда – словно бы в такт ее дыханию. Смотри и страшись. Ее крохотные красные глазки были немигающими глазами бога: в них отражались джунгли, жестокость, бунты и церемонии, мудрость. Гарриет знала, что у кобры сзади на капюшоне метка в виде очков, и меткой этой великий бог Брахма одарил весь род кобры, когда самая первая кобра нависла над богом Брахмой и укрыла его своим капюшоном, когда тот спал.

Из дома послышался какой-то шум – хлопнула дверь. Гарриет подняла голову и только тут обратила внимание, что окна на втором этаже посверкивают матовым, металлическим отблеском, потому что залеплены фольгой. Пока Гарриет их разглядывала (а окна выглядели жутковато, нагоняли страху не хуже змей), Кертис сложил пальцы ковшиком и принялся трясти рукой у Гарриет под носом. Медленно, очень медленно он разводил полусогнутые пальцы в сторону, будто пасть.

– Чудоиссе, – прошептал он и схлопнул пальцы: ам, ам. – Жалют.

Наверху опять хлопнула дверь. Гарриет отошла от грузовика, внимательно прислушалась. Кто-то – еле слышным, но явно разобиженным тоном – прервал собеседника: мистер Дайал так и торчал там, за этими серебристыми окнами, и в кои-то веки Гарриет была рада услышать его голос.

И тут же Кертис вцепился ей в руку и потащил к лестнице. От неожиданности Гарриет поначалу даже не сопротивлялась, но потом увидела, куда он ее тащит, и стала вырываться: пнула его, уперлась в землю пятками.