Я поднял глаза на сидящих в зале людей. Их было очень много, но все они стали мне близки. Я высказал им все, что было у меня на сердце, и ни к чему было еще что-то прибавлять. Я не испытывал потребности завершить свою речь каким-нибудь продуманным оборотом и сорвать аплодисменты. Да и, строго говоря, мое выступление не было речью на публику. Я просто выразил то, в чем был глубоко убежден, поделился верой в возможность другого будущего. Я несколько мгновений смотрел на них в полной тишине, и эта тишина меня больше не пугала. А потом отправился к своему одиноко стоящему креслу. Директора сидели за столом, опустив глаза и глядя в пол.

Голосование и подсчет голосов длились целую вечность. Было уже восемь часов, когда я стал президентом «Дюнкер Консалтинг».

54

54

Чем ближе я подходил к Эйфелевой башне по благоухающим аллеям Елисейских Полей, тем выше она мне казалась, нависая надо мной всей своей массой. Освещенная пурпурным светом заходящего солнца, она производила величественное и тревожное впечатление. Накануне я выполнил последнее задание и теперь был свободен от обязательств, данных Игорю. Значит, мы с ним могли мирно отпраздновать победу. Однако башня как была, так и осталась для меня капканом старого льва. У меня возникло ощущение, что я снова попал в ловушку, уже после того как сумел из нее выскочить.

Подойдя к подножию Железной Дамы, я поднял голову и посмотрел на вершину. У меня сразу закружилась голова, и башня медленно закачалась. Рядом с ней я был таким маленьким и хрупким… Грешник, стоящий на коленях перед гигантским представителем Бога и молящий о милости.

Протолкавшись сквозь строй туристов, я подошел к южной опоре и представился охраннику у лифта, ведущего в ресторан «Жюль Верн».

— На чье имя у вас заказано место? — спросил он, сверяясь со списком, который держал в руках.

— Я к месье Игорю Дубровскому.

— Прекрасно, следуйте, пожалуйста, за мной, — ответил он, перестав глядеть в список.

Я пошел за ним по служебным помещениям внутри опоры. Он помахал рукой своему коллеге, который ждал вместе с клиентами. Мы прошли мимо них и оказались перед тесным старым лифтом из стекла и железа. Дверца с шумом захлопнулась за нами, как дверь темницы, и мы поехали наверх сквозь самое сердце металлических конструкций опоры.

— Господина Дубровского еще нет. Вы пришли первым.

Лифт поднимался все выше и выше, к невидимым звездам, оставив далеко внизу просторно раскинувшийся город.

На верхнем этаже у меня кольнуло сердце: я узнал знакомый канал, по которому шел пучок толстых электрических кабелей. Ладони сразу вспотели.