— Ты знаешь эту статью лучше, чем я сам, — сказал Стоун. — К сожалению, все это прикидки, расчеты… — Он положил руки на стол. — На самом деле мы не знаем, что будет происходить с людьми.

— И если мы промахнемся, — мягко добавил Дипак, когда Томас Стоун закончил, — то потеряем тебя, который вошел сюда здоровым, и потеряем Мэриона. Тем более что оправдания у нас не будет никакого и на карьерах можно будет поставить крест. Даже если все получится, нас подвергнут жестокой критике.

Если они думали, что убедили Шиву, то не знали моего брата.

— Понимаю ваше сопротивление. Я бы перестал уважать вас как хирургов, если бы вы моментально согласились. Тем не менее, если вы можете сделать такую операцию и существует определенный шанс, пусть даже в десять процентов, спасти Мэриону жизнь и если вероятность моей смерти меньше десяти процентов, вы подведете Мэриона, Хему, меня, медицинскую науку, сами себя, причем не только как врачи, но как его друг и отец. Если вы проведете операцию и она увенчается успехом, вы не только спасете моего брата, но и продвинете хирургию на десять лет вперед. Время пришло. — Он посмотрел отцу и Дипаку в глаза: — Такая возможность может больше никогда не представиться. Если бы ваши соперники из Питтсбурга столкнулись с такой ситуацией, что бы они сделали? Наверное, набрались бы храбрости.

Сторона обвинения взяла передышку. Пришла пора отвечать противоположной стороне.

— Храбрости… — прервал молчание Стоун, голос его звучал тихо, словно он говорил с самим собой. — Оперировать-то придется собственных сыновей. Прости, Шива, у меня это в голове не укладывается. — Он отодвинулся от стола и оперся о ручки кресла, словно собираясь уйти.

— Томас Стоун! — Голос Хемы, острый, будто бард-паркеровский скальпель, пригвоздил его к месту. — Однажды я уже просила тебя кое о чем. На кону была жизнь этих мальчиков. Тогда ты сбежал. Но если ты опять смоешься, ни я, ни Гхош мальчикам уже не поможем.

Стоун побелел.

— Томас, неужели ты думаешь, что я способна подвергнуть Шиву серьезной опасности? Считаешь, что я готова пожертвовать сыновьями? — Голос у Хемы дрожал. Она овладела собой, шумно высморкалась и продолжала: — Томас, выброси из головы мысль, что они — твои сыновья. Это чисто хирургическая проблема, и кому, как не тебе, ее решать. Сыновья не мешали тебе, ты проводил исследования, делал карьеру. — Злобы в ее голосе не было. — Доктор Стоун, они не твои сыновья, а мои. Они дарованы мне. Вся боль, все невзгоды — мои, они перешли ко мне вместе с этим даром. Послушай, что тебе скажет мать. Твои они сыновья или нет — к делу не относится. Принимай решение в отношении своих пациентов.