– Прага обожает детали. Я не могу ограничиться фразой «Он чувствует себя плохо», необходимо объяснить, как протекает болезнь, что именно вы делаете, с какими трудностями сталкиваетесь и каков прогноз.

– Вы хотите, чтобы я нарушил врачебную тайну, лейтенант?

– Пациента вам доверила госбезопасность, считайте себя призванным на военную службу. Наши жизни не важны, когда речь идет о национальных интересах. Мы ведь не вмешиваемся в ваши действия – просто хотим знать что и как.

Йозеф понимал, что отвертеться не получится: покой, увы, дается только мертвым. Он перечислил Суреку болезни, названия микробов и бактерий, объяснил, какие анализы берет каждый день, какие результаты получает и какие выводы делает. Сурек записывал все слово в слово:

– Помедленнее, доктор… Можете повторить по буквам слово «гипогликемия»?[120]

Йозеф сообщил, что ему не хватает лекарств, и Сурек оторвался от бумаг:

– Это так важно?

– Процесс лечения затягивается из-за того, что Центральная аптека предлагает нам устаревшие препараты. Для важных персон лекарства заказывают в Швейцарии или Австрии, значит нужно доставить из Англии изопреналин и американский антибиотик доксициклин.

– Я не могу этого написать!

– Он вам нужен живым или мертвым?

– Сколько «и» в слове «доксициклин»?

В первый раз Сурек дал Йозефу прочесть свой отчет, боясь, что наделал ошибок в медицинских терминах. Ему страшно не хотелось опозориться перед начальством.

За ужином Тереза и Хелена рассказали Йозефу, что Сурек донимал их вопросами, даже угрожал, требуя, чтобы они стали его информаторами.

Йозеф так разъярился, что немедленно отправился к гэбисту и вошел, не постучав:

– Не смейте вмешивать в это дело мою жену и дочь! Они вынуждены помогать, потому что вы лишили меня команды.

– Мой отчет должен отражать реальное положение дел, и я обязательно отмечу ваши неподобающие настроения, можете не сомневаться!

Рамон не просто удивлял – он поражал Йозефа. Впервые за свою карьеру практикующего врача он увидел больного, который, находясь на грани комы, поднимался как робот и не чувствовал усталости, словно его тело и рассудок существовали отдельно друг от друга. Любой другой на его месте лежал бы пластом на кровати, чтобы сберечь последнюю искорку энергии, а этот плевать на все хотел и никого не слушал.

Йозеф пришел в палату, чтобы сменить Терезу на ночном дежурстве.

– Он периодически бредит, – тихим голосом сообщила она. – Температура очень высокая.