А может, его и не было, пара. Может, мы прямо рождаемся теперь без него.

— Не надо, Митя, пожалуйста. Всё в порядке. — Женщина из Кайен повернулась и медленно пошла прочь, догоняя процессию. Узел волос у нее на затылке распался, пряди жирно блестели. Щиколотки распухли, как у списанной балерины. Черное платье сзади все было в серых пыльных разводах.

— Чё ты к ней прикопалась-то, — сказала кудрявая нимфа. — Подружки же вроде.

Вот кого сутки в раскаленной трубе под землей, скорый конец человечества и вероятно кипящая наверху река не затронули вовсе. Никак, даже не коснулись. Гладкий лоб, высокие брови, голые юные ноги. Ни отеков, ни гипоксии. Даже волосы теми же шелковыми кольцами, словно ее только что вынули из коробки. Барби-Клеопатра. Афродита с крепким южнорусским говорком, совершенная бессмысленная красота. И родит же земля.

И блондинчик-полицейский торчал возле нее как прибитый. Не дышал, ел глазами. Мальчика понять было можно, его размазало, мальчика на куски сейчас можно было резать, но она-то? Может, тупая просто?

— Ты бы отпустил ее, — сказала Саша лейтенанту. — А то кастинг у них там закончится скоро.

— На хуй сходи, — лениво ответила нимфа. — Сама рожай своих физиков.

Молодой лейтенант при этих словах наконец-то выдохнул, и от облегчения у него даже промокла спина. Он согласен был полностью, и теперь оставалось только, чтоб очкастый инженер и его жена провалились бы тоже отсюда пропадом, вслед за всеми.

Но инженерша проваливаться не спешила и даже почему-то не разозлилась, а наоборот, вдруг захохотала. А после рванула к Порше Кайен, распахнула багажник и принялась вышвыривать оттуда чужие пакеты и сумки. И очкастый муж ее никуда не провалился, а стоял себе и хмуро пялился в стену, как если бы сумки эти не валились прямо ему под ноги. А еще возле Форда обнаружился пыльный малютка-доктор — он тихонько сидел на асфальте спиной к грязному борту и выглядел еще хуже, чем тогда у решетки, прямо очень хреново выглядел, совсем. И, как будто этих троих было мало, маялся к тому же на корточках рядом с доктором тощий пацан из «Напитков Черноголовки», которому тут вообще делать было нечего. Ох, да чтоб вас, с тоской подумал лейтенант, который каждую упущенную минуту чувствовал теперь как личную обиду. Медом вам тут, что ли, намазано.

— Я вообще-то техникум в Каменске закончила пищевой, — сказала нимфа. — Кондитер сахаристых изделий. Если что.

— Молодец, — с чувством сказала инженерша. — Умница! — Багажник Порше она уже разорила и, похоже, прицеливалась теперь к православному Лексусу. Глаза ее нехорошо блестели. — А вы что заканчивали? — спросила она у маленького стоматолога.