Наш ресторан открывается меньше чем через неделю. Мы с Джонатаном трудимся с утра до вечера, завершая отделочные работы. Это просто небольшой ресторанчик на девять столиков, ничего сногсшибательного. Когда-то тут был салун, который мы отремонтировали, как пара выписанных по почте невест, свежеприбывших на только что отвоеванное место. Мы выкрасили его в белый цвет и повесили полосатые занавески. Джонатан украсил стены старыми фотографиями: школьники в галстуках-бабочках и школьницы в фартучках; какие-то дяди и тети в клетчатых бермудах, загорающие на берегу озера; чья-то бабушка, расчищающая снег лопатой. Еще он повесил чучело гигантского лосося, побившего все рекорды в 1957 году, и полку со спортивными трофеями, на которых ярко-золотистые обнаженные и ангельски асексуальные мужчины и женщины демонстрируют верх совершенства в кеглях, гольфе, бадминтоне и умении жить по законам гражданского общества. Это будет совершенно рядовое заведение: завтрак и ленч. В тех же комиссионках, где мы купили спортивные награды, фотографии и лакированного лосося, мы приобрели разнокалиберные столы и стулья.
— Мы ждем вас, — говорит Джонатан. — Еще немного, и «Домашнее кафе» распахнет свои гостеприимные двери!
Он замазывает белой краской трещину на лепнине. На нем рабочий комбинезон, волосы собраны в хвостик на затылке.
Я вожусь на кухне: расставляю по полкам двухлитровые банки с консервами и бутылки с кетчупом.
— Вместо клубничного джема, — говорю я, — прислали бойзеновый[45] и персиковый.
— Я позвоню и устрою скандал. А то, может, они считают, что мы совсем лопухи и нам можно впаривать что попало.
Выгрузив все банки, я встаю за стойку и смотрю, как Джонатан орудует с краской.
— Клэр считает: то, как мы живем, должно казаться нам странным, — говорю я.
— Верно, — отзывается он. — А кто же говорит, что это не странно?
— Ну, по-моему, ей бы хотелось, чтобы мы больше комплексовали по этому поводу.
— Ей приходится оплачивать счета, вот она и переживает. Она всю жизнь ждала этих денег, и вдруг — бац, их уже нет.
— Что значит нет?! Они
— Вот именно. Она превратилась в настоящую сволочную зануду в последнее время, тебе не кажется?
— Ну не знаю.
— А я знаю. Клэр скурвилась, уже давно, еще во время беременности.
— Ну это ты слишком.
Я загоняю новую кассету в музыкальный центр. Джимми Хендрикс исполняет «Are You Experienced?».[46]
— Я надеюсь, что со временем она опомнится, — говорит Джонатан. — Маленький ребенок — это тяжело. Во всяком случае, мне тяжело.