— Cara, — сказала она, — скажи мне, когда ты вернешься домой?

— Я не вернусь, — ответила Лена бесцветным голосом. — Я пока поживу здесь.

Родные всегда превозносили Лену за ее ум, и теперь она собиралась остаться в Англии, чтобы выучиться на врача, как ее прадед Амедео.

«Дом на краю ночи» осиротел. Его стены отныне хранили печать отсутствия Маддалены, так же как некогда они несли проклятье плача. Все тяжело переживали ее отъезд: картежники, которые то и дело искали Лену, прежде разносившую заказы; вдовы святой Агаты, которым больше не на кого было навешивать четки; Серджо, который вновь почувствовал, что ему тесно на этом маленьком острове, что он снова всего лишь il ragazzo di Maria-Grazia. Медаль Роберта лежала на столике со статуэткой святой Агаты, ее бронзовую поверхность больше никто не полировал, и она быстро тускнела. Впервые в жизни Мария-Грация увидела, как плачет Кончетта.

— Старая я дура, — сетовала Кончетта. — Надеялась, что они поженятся, Мариуцца, да, надеялась, что они будут следующими хозяевами «Дома на краю ночи»!

— А почему Лена и Энцо не могут вместе управлять баром? — ответила Мария-Грация. — Для этого им необязательно жениться.

Мария-Грация отчаянно отказывалась верить в то, что девочка уехала навсегда, так же как она не верила прежде в то, что не увидит больше братьев. «Нет, — повторяла она и себе, и Серджо, — Лене просто требуется время».

Но проходили недели, месяцы, и вот уже целый год минул, но девочка не возвращалась. Каждую неделю Мария-Грация ждала воскресного звонка внучки и новостей о ее жизни. Лена успешно училась, на отлично сдавала экзамены. Мария-Грация с облегчением узнала, что у нее появился молодой человек.

— Она вернется, — говорила Мария-Грация Роберту, лежа без сна в спальне над двориком.

Роберт брал ее за руку, как он это делал во время их любовных сиест в молодости, и шептал:

— Lo so. Я знаю.

Лена вернулась после того, как ей было видение, по крайней мере, именно так она объяснила бабушке свое возращение. В тот вечер она поднималась из метро, и вместе с жарким воздухом ее вдруг охватило странное ощущение — она отчетливо уловила запах бугенвиллеи. Она решила, что это шлейф женских духов. Но запах заполнил все вокруг, как невидимый дождь из цветов, одновременно близкий и далекий. От нахлынувших воспоминаний она встала как вкопанная. Уже дважды она пропустила Фестиваль святой Агаты.

Шагая по темной улице, прямо по проезжей части, Лена думала о том, сколь многое она потеряла, и плакала.

Фургон вильнул в сторону, мотоцикл промчался, резко сигналя. Лена добралась до безопасного тротуара — и запах исчез.